5

По счастью, в каждом из нас есть крупица вечности, неподвластная истерзанному штыками миру, и имя ей - воображение".

Вы видели сцену в фильмах, где герой открывает книгу и его буквально туда засасывает, он проваливается внутрь книжного мира, полностью поглощается книгой? Алан Мур, утверждающий, что писательство сродни магии, создал "Провиденс" именно такой книгой, по крайней мере, ощущается именно так, когда читаешь её.

Символично, что сюжет графического романа, воспевающего влияние книг на человечество в целом, вертится вокруг писателя, мечтающего сотворить такое произведение, которое не существовало до него, поднять такие темы, о которых никто не осмеливается заговорить, проявить такое буйство фантазии, которое одновременно восхитит и испугает читателя.

Писатель этот, Роберт Блэк, путешествует по местам Новой Англии не только в поисках сюжета новой книги, но и в побеге от себя и желании унять душевную боль. Свои порывы рефлексии он изливает на страницах тетради для записей, размышляя, конечно же, о творчестве, но попутно, пожалуй, и обо всём на свете.

Роберт Блэк, как и читатель, попадает в миры произведений Лавкрафта, а сам "Провиденс" является необычным и заманчивым исследованием биографии Говарда Филлипса Лавкрафта с тесным переплетением вымысла и реальности.

В произведениях Лавкрафта сразу же бросается в глаза его приверженность к размытию граней между сном и реальностью, а также его позиция о том, что самое страшное - всегда что-то неизведанное. В графическом романе Мура эти мысли также получают своё развитие.

Страх перед неизвестностью неотделим от человеческого желания рационализировать происходящее. Всё, что не вписывается в нашу систему познания, инстинкт признает пугающим. И речь не только о самых страшных монстрах, которых способно породить писательское воображение и мастерство, но и об актуальных до сих пор в современном обществе ксенофобии и нетерпимости, преодолеваемых волей разума и расширением кругозора.

Непознанное проникает в эту реальность и сквозь сны. Согласно концепции Юнга, все древние знания, которые неспособен принять человеческий разум в сознательном состоянии, проявляются в виде сновидений, которые придают им образы и формы. У Лавкрафта и Мура эти воплощения, берущие своё начало много-много поколений назад, становятся противоборствующей силой окружающей действительности, пытающейся стать её частью, меняющей местами возможное и невозможное.

Было бы странно, если бы Мур, любящий рассуждать о времени как о пространстве и использующий этот приём и в "Из ада", и в "Хранителях", не воспользовался случаем поразмышлять об этом в таком посвящении Лавкрафту. И, конечно же, ничто так не создаёт атмосферы таинственности и ощущения того, что вокруг творится что-то важное и страшное, как масонские объединения, ордена и закрытые общества.

Говорить о высоком качестве рисунка в этом графическом романе даже как-то странно. Достаточно того факта, что для одной из панелей создавались специальные маски, костюмы и проводилась фотосессия.

Если Лавкрафт для создания большей убедительности и веры в существование, например, "Некрономикона" просил друзей-писателей как бы случайно и невзначай упоминали его не страницах своих произведений. То Мур очень грамотно переплетает реальные события и невероятные фантазии, образуя такой цельный мир, что выныривая из книги, начинаешь задумываться о его существовании не только на страницах, созданных воображением.