5 Голод и демагогия

Золя - писатель ошеломляющий. До "Жерминаля" я читала только "Терезу Ракен", не входящую в 20-томный ругон-маккарский цикл. 13-ю книгу цикла выбрала случайно лишь по доступности на тот момент аудиокниги, в аннотацию не заглядывала. Как всегда, выбрала выбивающуюся из серии книгу, наверное, самую социалистическую в цикле. По аналогии с названиями других книг цикла и "Терезой Ракен" сперва считала жерминаль тоже женским именем, но это не так. Про термидор слышали многие, а с названиями других месяцев революционного французского календаря вряд ли знакомы многие. Жерминаль - весенний месяц рубежа марта и апреля. Именно в марте-апреле с разницей в год начинается и заканчивается роман.
Время действия - 1866-69 годы. Место действия - шахтёрский посёлок №240 и прилегающие шахты. Живее и интереснее прослушивались первые две части романа, в которых описан тяжелейший труд углекопов и быт их семей. Дальше изрядно затянутый роман читался со скрипом и всё благодаря главному герою. Этьен Лантье - честолюбивый одиночка, бессемейный чужак с ветром в голове и карманах. За ним никто не стоит и в его помощи никто не нуждается. При знакомстве с шахтёрами Этьен упоминает оставшуюся в городе спившуюся мать, которой надо бы отсылать деньги, но потом мать растворяется в тщеславии сыночка и больше не упоминается. Ой,нет, на неё и наследственность предков-алкоголиков Этьен скидывает все свои тёмные желания и разрушительные стремления к убийствам и драке. Нет, это не он дал начальнику по лицу на предыдущей работе, это предки пили и наградили его дурными генами. Про гены тогда и слыхом не слыхивали, но идея наследственной передачи пагубных привычек витала в воздухе. Вот ещё картинка: рядом с Этьеном по улице идёт плачущая избитая и выброшенная из дома девушка, по неоднократным уверениям автора незрелый ребёнок. Этьен не думает, где ей жить, а думает лишь о своих взбесившихся гормонах, и почему это избитое существо в соплях и слезах отказывается от прямого предложения уединиться. Тем же местом и плюс к ним удовлетворёнными центрами удовольствия Этьен оправдывает призывы толпы рабочих к решительным действиям в забастовке. Да, это дальновидное умнейшество прочитало пару брошюр и тройку книг, что-то из них поняло, а многое упустило, но возомнило себя уже стоящим выше безропотной толпы полуграмотных углекопов. В компанию к нему затесался русский любитель погладить крольчиху. У Суварина явно с головой не то, судя по его отстраненному поведению и стремлению к разрушению. Вот соберётся эта прекрасная парочка в пивной умеренного социалиста и начнёт трепать за философию... Бакунина я не читала, Плеханова и иже с ними тоже, но почему-то мне социализм и анархизм не кажутся сходными учениями. Всё же цели у них разные.
Итак, вместе с забастовкой в шахтёрских посёлках воцарились голод и демагогия Этьена, Суварина и кабатчика растнера. Два тупых одиночки не думали о других, затеяли забастовку зимой, так что рабочие не запаслись продуктами. Дальновидной стратегии тоже не было. Сразу же было ясно, что компания просто уморит людей голодом и измотает ожиданием. Рядом с посёлками есть лес, но с лета никто не запасает грибы и ягоды. Вместо того, чтобы наловить себе удочкой рыбы и силками птиц, (учту, что ружьё и порох с пулями дороги), рабочие на выходных пьют и валяются по укромным углам. С начала романа наиболее адекватными были Моэ и его безымянная жена. Мужчины, дети и Катрин Моэ названы по именам, а жена так и осталась безымянной, как и её соседки. Малыши умирают с голода, а родители не могут послать десятилетних детей что-нибудь собрать. Тупо отец не авторитет Жанлену и его компании. Малолетки для себя чего-нибудь наворуют, а на младших плевать.
Карикатурнейшими гусями Золя показал акционеров шахт, ну совсем безмозглыми. Раздача милостыни и призывы опухших от водянки людей к обедне - это уже даже не смешно. Причём священник молчит о причастии или какой-то помощи голодающим со стороны церкви. Злобнейшая карикатура на стригущих денежки буржуа и погрязшее в самовозвеличивании и отстранённости от реального положения вещей духовенство. Обезьянка с закрытыми ушами и глазами, но распахнутым для самовлюблённой речи ртом - вот их точное отображение. Лишь врач в одиночку пытается помогать рабочим, но без денег и государственной помощи это бесполезно.
Надеюсь, что этот гротеск хоть в чём-то повлиял на улучшение жизни рабочих, которых буржуазия не очень-то отличала от предшественников углекопов - каторжан. Фактически на шахтах было рабство, не узаконенное и вслух рабством никогда не называемое. Да, рабочий мог уволиться, или по накопленным придиркам его увольняла дирекция, но кампания монополист - идти рабочему особенно некуда.
Не удержалась и почитала рецензии на другие романы цикла. Почти везде есть любовная линия. Не скажу, что в "Жерминале" есть любовь, как мы её понимаем. Никаких возвышенных чувств нет. Есть похоть или чрезмерно удовлетворяемая, или распаляемая недоступностью объекта, есть привычка тянуть одну лямку прокормления нескольких малолетних детей, есть море сплетен, в котором с наслаждением захлёбываются неработающие женщины, есть ревность не людей, но самцов, есть скука. Любви нет ни у буржуазии, ни у рабочих. Есть пьянки, танцы посиделки за кофе и пивом. Настоящей дружбы тоже нет. Финальных сцен в штреке перед обнаружением спасателями Этьена совсем не понимаю. Слезливый хэппиэнд голливудский какой-то. Разве физиология не должна была вырубиться, чтобы сохранять силы организма. Судя по другим книгам голод и эмоции притупляет. В общем, не особо поверила Этьену и Катрин в последние минуты их совместного существования.
Не читайте роман в трудное для себя время или в депрессии. Света в нём нет, надежды тоже. Читайте, если соберётесь духом окунуться в чужие страдания, детские смерти, забастовки и голод неустроенной жизни. Наверное, подобного уже мало в цивилизованных странах (как же не люблю этот лицемерный и не откликающийся значением своим термин, для меня он - пустой ярлык самоназвавшихся так). В так называемых странах третьего мира подобного полно, в более развитых странах маскировка чуть другая. Остросоциальный и тяжёлый роман с хорошо проработанной линией жизни рабочих. Если в других книгах цикла Золя так же дотошен и в них поменьше демагогии, прочту "Ругон-Маккары" с удовольствием.