3.5

Я с этой книгой будто на волнах качалась: интерес то просыпался, то падал. С одной стороны, это довольно обширная панорама жизни середины XIX века, с другой – дикое перескакивание с одного на другое. Рассказано будто бы обо всем, но ни о чем подробно.

В первой половине романа рассказывается о Райском и его наблюдениях за жизнью, чуть того, чуть сего. Здесь и петербургская жизнь, и сельская, и новые нравы, и старые, и зарисовки крепостничества, пьянства, лицемерия, разврата. Создалось впечатление, что «Обрыв» – это и есть тот самый роман, который задумал писать Райский; и так же, как у Райского, роман существует не целостно, а в виде заметок. Интересует автора в данный момент человек – он в фокусе, перестал интересовать – и нет его, как не было. Райский с таким рвением наблюдает жизнь и страсти, что порой становится неприятно, мягко говоря. Он стремится страсти разбудить, понаблюдать, а что будет потом с человеком, его мало интересует. Почему-то он считает, что страсть вспыхивает и затухает обоюдно и одновременно. И сам Райский – явно собирательный образ, некий представитель своего времени.

Вторая половина романа – история Веры и Марка. Сама ситуация, в которой они оказались, очень интересна, но наблюдать за ней – сущее мучение. Даже не потому, что это трагедия и герои не могут между собой договориться, не могут ни быть вместе, ни расстаться; а потому, что за образами Веры и Марка не видно личностей. Как будто Вера – это принципиальная, своеобразная женщина вообще, и Марк – нигилист вообще. И вроде бы хочется в них разобраться, примирить или, наоборот, сказать: да разбегайтесь уже! – а как к ним подступиться, и не знаешь. Потому что они образы, символы, что угодно, только не живые люди, они толком не раскрыты как личности. И вся ситуация, в которой они оказались, кажется неестественной и надуманной, как будто Райский не наблюдал это, не из рассказов узнал – а додумал, опираясь на невнятные намеки.

И ни одна линия романа по-настоящему не доведена до конца, каждая брошена, финал невообразимым образом остался открыт. Даже догадаться сложно, как дальше сложится жизнь у героев. А ведь страсти подняты нешуточные, и вопросы стоят интересные, но автор даже не пытается в них разобраться, максимум философствует о всяком. Пожалуй, самый яркий и запомнившийся мне момент – мысли Марка, когда он пытался разобраться, виноват ли он и если да, то в чем? Там автор его замечательно приложил – но и все. Как эта история в дальнейшем на Марка повлияла, непонятно, даже никаких вероятных путей не предложено. А так как персонаж раскрыт плохо, то и самостоятельно додумать сложно. Вообще за Марка обидно, интриговали им, интриговали, чуть показали – и будто бы метлой вымели из сюжета и из жизни, как и не было его. Если бы роман писала женщина, я вообще бы подумала, что он тут только затем, чтобы героиня стала сильнее, переродилась для новой жизни и тому подобное.

Так что общее впечатление от романа можно выразить словами Веры, упрекающей Райского в бездумном раздувании страстей: «Подожгли дом – и бежать!». Как будто в школе на доске написали темы для сочинений – и вперед. Можно писать даже в отрыве от текста романа, никто и не заметит. С автором не поспоришь и не согласишься, можно лишь додумывать и предполагать.