4 «— Микробы не могут ошибаться в выборе среды существования»

«Иногда случается, что и слепой голубь находит зерно. Так случилось и со мной. При нынешнем распределении премий мне была за мою работу присуждена первая премия…» (из письма Коха своему отцу).
«— Все! Теперь уже в этой культуре нет ни следа посторонних бактерий и ни малейшей частицы мышиной селезенки. Теперь это чистейшая культура сибиреязвенных микробов, способная наповал уложить целое стадо быков. Но пока посмотрим, способны ли они, эти палочки из восьмого поколения, убить мышонка…»

Он с детства хотел путешествовать, но послушался родителей и посвятил себя медицине. Мнение авторитетов было для него важнее собственной уверенности в обретенной истине и поэтому, возможно, истинные научные открытия избегали его. Роберт Кох не смог преодолеть в себе синдром благоговения перед знаменитым Рудольфом Вирховым, который считал, что все болезни происходят от расстройства нормальной деятельности клеток организма и не сумел заставить себя доказать знаменитому Вирхову тот факт, что сибирская язва вызывается микробами. «Против папы римского человек бессилен» - так считал Кох, подразумевая под папой римским Вирхова. Кох даже не пытался понять, почему Вирхов отталкивал всеми силами всякие попытки расскрыть тайны бактерий и микробов, почему он повторял фразу: «То, что я не могу увидеть своей линзой, мне вообще не нужно видеть». Кох был не одинок в то время в своей боязни перед признанными медицинскими светилами. Его преподаватель по университету, анатом Генле, даже не пытался защитить свою теорию, из-за боязни бросить тень на славу химика Либиха. Кох, будучи еще студентом, становится ассистентом профессора Краузе, директора Патологического университета. Профессор проводил эксперименты на собаках. Кох же проводил эксперименты над самим собой. На себе н проверял действие янтарной кислоты на организм. Все деньги в те дни он тратил на спаржу, которую поглощал в несметных объемах. А еще он пил много яблочной кислоты. Позднее, автор книги будет выставлять Коха наглым и надменным человеком. Но, если вдуматься, это совсем не так. В то время, как можно было проводить любые исследования и эксперименты над пациентами бесплатной клиники «Шарите», над бедняками, которые от безысходности наполняли ангары этой лечебнице, которая будет спустя много лет пользоваться популярностью у русских пациентов, верящих в нравственность и бескорыстность западной цивилизации, Кох ставил эксперименты над самим собой. Когда он стал уездным врачом, то жители маленького городка буквально затерроризировали его беспричинными вызовами. Но он не роптал и выезжал в любое время дня и ночи. Когда началась война, то Кох же сразу попал в полевой лазарет в глубине французской территории. Затем он удостоился чести быть зачисленным окружным санитарным врачом в городе Вольштейне. В принципе, начало славного пути Коха заключается в том, что Кох решил раз и навсегда покончить с этим очковтирательством, которое называли «медицинской помощью». Для развенчания очковтирательства нужно было проводить исследования. И он их проводил. Чтобы найти сущность заболеваний, он брал кровь из порезанного пальца ребенка, мочу, которую ему приносили «на просмотр», плевки из плевательницы для чахоточных. Он клал под микроскоп стеклышко с мазками. Он даже не задумывался над тем, что своими поисками микробов — возбудителей болезней он копает яму для своего кумира — Рудольфа Вирхова. Ему не приходит в голову, что ученый, кто бы он ни был, способен оспаривать очевидность только потому, что она идет вразрез с его убеждениями. Когда в Бомсте разразилась эпизоотия сибирской язвы, первым, кого поставили в известность, был Кох. При помощи доморощенного микроскопа он анализирует срезы трупов. Важнейшее открытие в бактериологии — способ культивирования чистых культур — было сделано в кустарных условиях одним человеком с помощью простейших предметов. Микробы мертвых коров он прививает мышам, не задумываясь о том, что сам может заразиться. Первым изо всех ученых Кох доказал, что определенный вид микроба вызывает определенную заразную болезнь. Но беда Коха была в том, что он не смог эффектно представить свою идею публике. Его статья об этиологии сибирской язвы была встречена холодно. Лишь Пастер, который тоже проводил исследования в этой области согласился с ним. Многие бросили все свои силы на то, чтобы доказать ошибочность теории Коха. Поль Бер — ученик знаменитого Клода Бернара, лучшего экспериментатора мира, — опроверг открытие Коха оригинальнейшим методом, казалось бы, не оставлявшим сомнения в том, что бациллы, найденные Кохом, решительно никакого отношения к сибирской язве не имеют. Бер взял кровь, полную бацилл, которые Кох, а до него Давен, называли возбудителями «сибирки», убил эти бактерии сжатым кислородом, перелил эту кровь кроликам — и кролики погибли. Никаких «сибиреязвенных» бактерий в их крови не оказалось. А Кох в это время спокойненько сидел в своем Вольштейне и, пренебрегая шумом, который наделала его статья, изобретал способ фотографирования микробов. Вирхов просто брезгливо заметил, что еще одного микроба нашли, скоро от них спасу не будет. Прусское министерство просвещения обратило внимание на Коха в самый последний момент. Чтобы отделаться от Коха его назначили санитарным врачом в Бреславль. Но жители города относились с недоверием к исследователю: пусть себе возится со своими бактериями, честь ему и хвала! А лечиться — лечиться все-таки лучше у старых, испытанных врачей, старыми, испытанными лекарствами. Они объявили Коху бойкот и не приходили на прием. Но даже без денег он продолжал свои исследования. Впервые Кох показал, что каждая болезнь ран имеет определенного возбудителя. Лишь в 1880 году о Кохе вспомнили и пригласили в Берлин. Министру хотелось заполучить в столицу ученого, который мог бы прославить Берлин, как прославлял Париж Луи Пастер. И у министра сложилось мнение, что как раз Роберт Кох может оказаться таким человеком. Там Кох начинает изучать туберкулы - островки больной ткани чахоточного больного. Благо клиника «Шарите» рядом и там этих больных очень много. Еще до Коха находились врачи, которые высказывали предположение о том, что чахотка вызывается особым микробом, но этим врачам быстро затыкали рот. Так случилось и со скромным французским врачом Виллеменом. В парижской больнице Валь-де-Грас он несколько лет тихо и незаметно занимался изучением туберкулеза. И пришел к выводу, что болезнь эта заразна и должен быть микроб, который ее вызывает. Но поскольку микроба этого Виллемен не нашел, спорить с ним было легко и просто. Медицинские каноны сводились к тому, что туберкулез возникает в результате самопроизвольного изменения крови или других соков организма, а с позиций Вирхова — из-за нарушения нормальной деятельности клеток. Вся суть и смысл существования врачей сводилась тогда и сводится сейчас к тому, что они не лечат причину болезни, а заставляют людей тратиться на борьбу с последствиями болезни!
«— Туберкулез — результат совокупности целого ряда причин, — кричал на заседании Парижской академии медицины известный в те времена доктор Пиду, — причины эти самые разнообразные, как внутренние, так и внешние! Никакой постоянный фактор не может служить причиной этой болезни.
Академики аплодировали Пиду, хотя он тоже, собственно, ничем не мог подтвердить свои слова. Но он говорил убедительно, и слава врача помогала ему отстаивать свои взгляды.
— Туберкулез — сложная болезнь, — утверждал Пиду. — Она дает один конечный результат: отмирание, разрушение тканей организма. Наша обязанность — не выискивать мифического микроба, а пресекать пути, по которым идет это разрушение.»

««Специфичность тормозит развитие медицины! — твердили сторонники самозаражения и противники микробов. — Если все медики начнут ловить несуществующего возбудителя, кто же будет лечить больных?» - так говорили они. Благо, что Кох не слушал их, а продолжал искать микроба.
Печально другое: после того, как Кох все-таки нашел возбудителя тифа, он был принят в так называемый элитный клуб врачей-очковтиратилей и сам стал одним из них. Он начал дурить публику тем, что нашел средство от тифа, якобы чудесную сыворотку-прививку, хотя это было не так. Но хуже всего то, что он начал сам действовать точно также, как когда то по отношению к нему действовал Вирхов. Кох начал писать уничижающие статьи против Пастера и убил его теорию… А ведьПастер не только открывал причины болезней — он учил бороться с ними. И в этом было его отличие от Коха. А между тем, от вакцин Коха умирали люди. «они убивают тех, кого должны спасать, и не убивают тех, кого должны бы убивать, а часто ни тех, ни других не спасают от заболевания.»
Вообще, данная книга позволяет задуматься о том, что врачи есть суть отображение того общества в котором они живут и которое их соглашается считать полезными. Кох долго экспериментирует в поисках средств дезинфицирования больничных инструментов, использует кучу ядов, но не замечает действия обычного пара, как наиболее эффективного средства дезинфекции. Против общества не попрешь. А если осмелишься, то может возникнуть случайный пожар, который уничтожит все результаты лаборатории. С Кохом именно так и произошло.
Кох едет в колониальные страны и проводит исследования там, не понимая, что империя не может вкладывать огромные средства на оберегание местных жителей от болезней — это невыгодно колонизаторам. Дешевые спектакли с прилюдным выпиванием воды из пробирки, в которой якобы тысячи микробов холеры, изученной Кохом, для того только, чтобы доказать, что микробов холеры не существует – так боролись с Кохом и в этом была ему месть провидения за его борьбу с Пастером. Кстати и Мечников глотал микробы и не заболевал, зато приобретал дешевую славу. Вопрос только в том, кто проверял наличие микробов в проглатываемых снадобьях, которые глотались для доказательства того, что микробов не существует???
Вывод, который напрашивается после почтения данной книги, к слову сказать очень неплохой, совсем однозначный: врачи любой страны – это хорошо сколоченная стая хищников, которые очищают свою местность от лишнего населения. Тех врачей, которых не стая не приемлет, или тех, которые сами отбиваются от нее, стая не жалеет. Недаром сам Кох писал в своих записях, о реакции стаи на его поиски действительно нужного лекарства: ««За что бы я ни взялся, сейчас же появляется толпа недоброжелателей и завистников. Они бросаются на это дело, делают его спорным, а если им это не удается, стараются, чтобы мне стало противно им заниматься.» И это, к сожалению, именно так. Аминь!