4

Как на закате времени Господь выходят Втроём
Спеть о судьбе творения, совершившего полный круг.
Кладбище музейного кладбища тянется за пустырём
И после долгой практики превращается просто в луг.

Древний враг человечества выходит качать права,
И вдруг с тоской понимает, что можно не начинать.
Луг превращается в землю, из которой растёт трава,
Затем исчезает всякий, кто может их так назвать.

Правое позабудется, а левое пропадёт.
Здесь по техническим причинам в песне возможен сбой.
Но спето уже достаточно, и то, что за этим ждёт,
Не влазит в стих и рифмуется только с самим собой…

Поняв, что стихотворение закончено, Т. сказал:
— Неплохо. Особенно для лошади — совсем даже неплохо.
— Спасибо, — ответила лошадь

   Философский экшн, слышали о таком? А я вот слушал, и мне понравилось. Сюжет срывается с места в карьер с первых 15 минут прослушивания и "не отпускает" до конца, хоть и сбрасывает темп на особо крутых поворотах. Стилистика 1900-тых передаётся... ну вот я не понял чем. Как бы Акунинскими "изящными словесами" и не пахнет, "божьей милостью его императорского величества гвардии подпоручиков" не наблюдается. Чем нравится Пелевин -- умеет двумя-тремя словами передать обстановку не только гостиничного номера, но и целой вселенной. Реальность (кто бы сомневался в Пелевине) реальна настолько, насколько реальна ложка в "Матрице". Роман получился динамичным не только по сюжету, но и по самой концепции. Лучше, чем автор объяснить этого я не смогу:

   Скоты оплодотворяют друг друга, а затем рождается новое животное, для существования которого уже не требуется, чтобы его, так сказать, зачинали секунда за секундой. Перенеся это наблюдение на высшие сферы, люди древности решили, что и там действует тот же принцип. Есть подобный зачатию момент творения, в котором участвует божество-гермафродит, оплодотворяющее само себя. Они назвали это «сотворением мира». А дальше, после родов, мир существует по инерции — поскольку он уже зачат и порождён. <...> Последователи многобожия считали, что творение происходит до сих пор — непрерывно, миг за мигом. В разное время нас создают разные божества — или, выражаясь менее торжественно, разные сущности. Если сформулировать доктрину многобожия совсем коротко, боги постоянно заняты созданием мира и не отдыхают ни минуты. Ева ежесекундно возникает из ребра Адама, а живут они в Вавилонской башне, которую непрерывно перестраивают божественные руки.

   Что это дает на практике? Читать приходится не готовое литературное произведение, а роман, который только пишется; неожиданные корректуры, вынужденные изменения автором уже прочитанной читателем части книги, введение новых персонажей и выпиливание старых, да при том, что после этого выпиливания остаются ни к чему не привязанные фрагменты и ссылки -- эффект неповторимый и непередаваемый. Это что касается экшна. Касательно же философии..(Не люблю, если честно, этого слова, опошлили его "философиями бизнеса" да "философиями секса".) Так вот, что касается философский составляющей -- то, в принципе, старая песня на новый лад -- буддизм-эгоцентризм, большое в малом, иллюзорность бытия и проч. Ещё чем нравится Пелевин -- умеет одно и то же блюдо подавать под разными соусами -- и [почти] всегда получается вкусно и разнообразно.

   Жизненная позиция и взгляды автора (а так же героя и читателя -- в "Т." они неразделимы) подаются небольшими порциями, дабы раньше времени не сломать мозг читающему, в виде диалогов, монологов и "закавыченных потоков сознания".

   Вообще структурное построение романа чем-то напоминает тарантиновское кино: ровное повествование, развитие сюжета, длинный диалог, эмоциональный накал -- и мгновенная развязка с горой трупов и морем крови. Каждая такая вставка провоцирует что-то вроде "перезагрузки системы с новыми параметрами", прочитанное ранее воспринимается под совершенно другим углом, его приходится заново переосмысливать.

   Наполнение. Наполнена вся эта абстрактная, многомерная конструкция колоритными и типично пелевинскими людьми и явлениями: граф Т. и княжна Тараканова, шпики и медиумы, наркоманские трипы и говорящие лошади, а параллельно с ними

   ...силовая и либеральная башни, Григорий Овнюк и Армен Вагитович Макраудов, старуха Изергиль и кафе «Vogue», печальный хор гарлемских евреев, Петербург Достоевского на огромной льдине, окно в Европу на украинской границе, мировой финансовый кризис и первые робкие ростки надежды, менеджер Сулейман со своей службой охраны, архимандрит Пантелеймон со своим невидимым богом и, конечно же, маркетологи, ежеминутно пекущиеся о том, как им ловче продать всё это этому же всему…

   Понравилось: сюжет вообще и нестандартность подачи, довольно злой черный юмор, все та же неповторимая манера автора: строить сложные системы силлогизмов, довести читателя до момента, когда тот начинает въезжать в позицию писателя и соглашается, и сделать еще один маленький шажок, превращающий всё сказанное в полный абсурд. Понравилось, как Пелевин обходит эротические сценки, понравилось использование нецензурных выражений -- их немного и они, как всегда, к месту, от души посмеялся над "ироническим шутером", недвузначно намекающим на известную компьютерную игру, довольно неожиданный финал. Ну и сатира на женские романы и вообще ширпотребное чтиво.

   А что не понравилось? Не понравилось введение в книгу персонажа другого произведения Пелевина -- во-первых,это уже было и, а во-вторых -- это вульгарное заигрывание с читающим, мол, "вот ты молодец, ты и эту книгу читал, так что понял о чём я, остальные не поймут, мессадж только до тебя дойдёт". Не понравилась и игра с значением слов, их расшифровкой и каббалистической подоплёкой -- запахло Дэном Брауном. Не понравились так же некоторые чересчур уж толстые шутки, местами затянутые фрагменты и одно-два "провисания", последнее, впрочем, нормально вписывается в задумку книги. Ну и жесткая привязка к культуре потребления а-ля "GП" уже начинает набивать оскомину.

   Уверен, что многим не понравится, что для своих абсурдных героев автор выбрал прототипы Великих Русских Писателей™, фразочки типа "...Андрюша Белый -- он умел сливаться с потолком и Саша Блок -- тот не пропускал ни одного удара." и нестандартная трактовка понятий "непротивление злу насилием" и "мертвые души". Многим, опять же, не по вкусу придется критика РПЦ™, политические и финансовые махинации служителей культа и прочее богохульство.

   Итог: роман понравился, не на столько, как "Чапаев и Пустота" с которым он перекликается, но все же. Пелевин, как по мне, находится на творческом пике, скачков-прыжков-ужимок стало меньше, книга получилась очень профессиональной. Всё.