4.5

Есть личности, чья жизнь напоминает увлекательный исторический роман.
А есть биографы, стремящиеся донести до читателей этот роман во всех подробностях, но не копающие глубже. Груссе именно из таких. Он переработал массу источников, касающихся Темучжина (Чингисхана), в том числе эпос. Однако из книги его неясно, каким образом древнейшие цивилизации мира не смогли устоять перед ордой немытых монгол. То есть источник жестокости Чингисхана ясен: живя в дикой Степи, где основной вид занятия – охота на человека, гуманистом не станешь. А источник могущества – не очень. Чингисхан был, конечно, гением. Дальновидным политиком и хорошим стратегом. Впервые додумался до обязательной дисциплины в войсках и живого щита. Умел завоевать доверие союзников красивым жестом и расположить к себе интеллигенцию покорённых народов. До конца жизни не переставал учиться. Но так и остался для автора дикарём. Благородным, но дикарём, существование которых в просвищённой Европе невозможно. Разве что в полудикой Америке до прихода туда белого человека.
При этом нельзя сказать, что автор Чингисхана резко осуждает. Наоборот, он очень быстро подпадает под его обаяние. Неясно, вызвано ли это излишним доверием к эпосу (а эпос, говоря об исторической личности, не может её не приукрасить) или отстранённостью от происходящих событий (в конце концов, Франции Чингисхан ничего плохого не сделал, а Русь, чьи войска были разгромлены в битве на Калке, или Азия – это далеко). Но факт остаётся фактом: Чингисхан здесь хороший, монголы плохие:

Тот Чингисхан, к которому нас приучил монгольский эпос… Для нас он по-прежнему остается полубогом, существом великодушным, щедрым и величественным, одновременно умеренным во всем, уравновешенным, здравомыслящим и человечным, самим воплощением гуманности, которым всегда его видели подданные. Действительно, если он брался за оружие, то лишь со справедливыми намерениями, поскольку, например, хорезмшах Мухаммед уничтожил его караваны и предал смерти послов. Но что касается войны, в какую оказались втянуты монголы, то вести ее иначе как по-монгольски они, будучи стопроцентными кочевниками, полудикарями, уроженцами глухой степи и дремучей тайги, никак не могли, и, не впадая в противоречие, мы заявляем, что Чингисхан является личностью, равной величайшим творцам истории, и не виноват этот «монгольский Александр Великий» в том, что ему выпало возглавить войска, находившиеся приблизительно на той же стадии культурного развития, что и краснокожие индейцы американских прерий XVII века.

Такая примитивная трактовка – основной недостаток исследования.
Поэтому, чтобы представление о Чингисхане было более полным, а источник его могущества более ясным, рекомендуется помимо труда Груссе читать послесловие к нему А.С. Железнякова, который, в отличие от Груссе, действительно ищет закономерности.
Дополняет историю и приложение, иллюстрирующее жизнь монголов рассматриваемого периода.