4.5 Очередь за таблетками

Немка наматывает на себя полотенце и выбирается на улицу. На её ногах только один тапочек. Вокруг жара, песок, а внутри амебная дизентерия. Она словно раненый фламинго, который скрывается во мраке туалета. Отрывок в духе: не дай себе засохнуть – читай Буковски. Я не стал ломать правила игры и отдал этой девице первые строчки. Ровно также она задает тон в книге. Голая женщина, страдающая от диареи и духоты, опускается на первую страницу. Её турне – от света до темноты, от крыльца до сортира. В эту минуту Митчелл ползает по полу хижины и пытается нацарапать ответ родителям. Парнишка хранит письмо в "Послании к Ефесянам". Я успел задуматься – а почему именно к ним…? Но меня отвлекла немка, брякнув дверью туалета.

Я не люблю сборники, но здесь мне всё понравилось. Тот случай, когда разные истории гармонируют и передают общую мысль. Они поэтапны, словно шаги к критической точке:

1. Воздушная почта. Поиск себя.
2. Спринцовка. Разочарование под юбкой успешности.
3. Старинная музыка. Когда твой шедевр нужен только тебе.
4. Таймшер. Старость родителей.
5. Найти виноватого. Угасание любви в браке.
6. Прорицание вульвы. Отголоски романа «Средний пол» Джеффри Евгенидес
7. Прихотливые сады. Стремление остаться с ней наедине.
8. Великий эксперимент. Во все тяжкие и немного о плутократии.
9. По свежим следам. Когда тебя соблазняет студентка.
10. Нытики. Одиночество двух старых подруг.

Персонажи напоминают очередь в универмаге "Счастье со скидкой". Только кассира нигде нет. Ушел за шляпой, или нагнулся завязать шнурки, или вовсе на перекуре. Причем курит он недорогие сигареты – табаком отдаёт во всех углах. А люди в очереди… кто читает "Послание к Ефесянам", кто "Алую букву", а кто "Обними меня крепче". Одинокая женщина разглядывает картинки и пьёт текилу. Мужчина рядом с ней, скрипя зубами, вспоминает, как проводил жену и уткнулся лицом в трусики молодой няньки… Герои этих историй одни в своих планах на жизнь. И, казалось бы, уже все забыли, зачем они пришли в универмаг. Митчеллу с его диареей еще относительно повезло. Но словесный поток не остановить даже водам мирового океана.

- Извините, номер не распознается. Кто это?
- Свежий человек.

При этом из сборника светит не только печаль. Эти страницы показывают стремления людей вопреки жизненным раскладам. На подкорке чувствуешь вызов, который ставит перед собой человек. Кто-то рисуется помятым, а кто-то дерзким и трогательным. Сорокалетнего Шона притягивают изгибы тела молодой девушки. Энни это видит и извивается ярче. Совместное приготовление обеда становится наэлектризованным до предела. Влечение и нетерпение передается в каждом их взгляде. И уже все равно что сад зарос сорняками, а приятель рыдает на диване из-за своей супруги. Шон думает только об Энни и её губах. А кто виноват? Да никто. В этом плане читать Евгенидиса приятно. Нет белой и черной акварели. Когда "Евген" пишет о прикосновении к женщине, он его не выдумывает.

Последний рассказ, как окончание пути. И если Митчелл боролся с диареей, то 88-летняя старушка страдает от деменции. Из-за спутанности сознания Делла отныне не может читать новые книги, пользоваться плитой и водить машину. Когнитивные нарушения ударяют по привычкам и будням старушки. Но даже здесь… персонаж Евгенидиса продолжает сопротивляться и перечитывать любимый роман. "Наперекор" – лейтмотив, который пронизывает весь сборник. Сам же рассказ, в общей канве книги, выглядит грациозно. Это и одновременно число 10 – символ завершенности. И вместе с тем окончание послания, которое не стоит забывать. А эпитафией здесь будет следующая строчка – в зеркале своем отыщи виноватого.

Единственный свой недостаток – тощие икры – она маскирует броскими чулками в ромбик.

В итоге.
Джеффри в рассказах мне нравится. Я люблю внимательность к прыщам у главных лиц. Текст равномерный, местами скользкий. Писателю характерна естественность и краткость. Нет бесконечных описаний кустов и неба. Листья здесь просто мокрые, а облака рваные. Благодаря нормальному ритму, сборник читается на одном настроении. Это, конечно, не Чехов, но я бы с удовольствием прочитал еще страниц триста. Ведь эти рассказы не потеряли актуальности на фоне забора из плутократии, проблем и нытья.
1996 – 2017 гг.