4.5

«Патриот» - это почти «Похождения бравого солдата Швейка» только с хэппи-эндом. А так всё то же самое: бессмысленная война, псевдопатриотический угар, националистическая пропаганда. Пожилая состоятельная дама, агитирующая Шнобби идти в армию, так вообще практически сошла со страниц Гашека: ) В общем, как и всегда у Пратчетта, этиология болезнь не проанализирована, зато симптомы показаны восхитительно. Что особенно ценно, так это здоровый пратчеттовский скептицизм по отношению к своей культуре. Не презрение, нет, не ненависть, ведь Ваймс и Моркоу делают всё, чтобы спасти свой город и своих людей, а просто адекватное признание собственного непревосходства, впрочем, без ненужного самоуничижения. Бытовым нацикам любой ориентации, что фанатам прототипа Анк-Морпорка, что его ненавистникам, этого не понять, и поэтому сэру Терри хочется аплодировать стоя. Всё-таки цикл про Стражу - самый социальный, самый земной цикл Плоского мира.
Но эта социальность обрекает этот цикл быть самым фантастичным. Пратчетт не практикует трагические финалы, значит и эта кровавая войнушка должна закончиться хорошо, а вот это уже фантастика. У них ведь почти получилось арестовать зачинщиков войны за нарушение общественного порядка и осудить их за преступления против мира, человечества и военные преступления! И у них получилось закончить войну футболом на радость барону де Кубертену. Я могу поверить в ковёр-самолёт, но не в возможность подобного развития событий в нашем мире, в таком, каким он является сейчас. Но как же всё-таки хочется, чтобы было так, как у Пратчетта, а не так, как происходит на самом деле! И в памятник Камнелицу в Анк-Морпорке я тоже поверить только с очень большими оговорками. Я почти могу простить постоянные нападки на переписывающих историю моих коллег и на меня вместе с ними, но если б Пратчетт чуть получше разбирался в этом вопросе, чуть меньше повторял этот штамп про историков-фальсификаторов, то он бы понимал, от какого огромного количества вполне объективных факторов зависит наличие памятника у каждого конкретного Камнелица. Одной доброй воли Витинари очень мало для этого. Да и приравнивать обожаемого Камнелица, человека, сравнявшегося для меня в обаянии с Библиотекарем и Смертью, к малосимпатичному недоделанному Кромвелю, стоящему у Вестминстерского дворца, – это оскорбление старины Камнелица. Да и сама история установки памятника отдаёт несвойственной Пратчетту слащавостью.
Но самая спорная для меня вещь в «Патриоте» - это разветвление временных штанов. Мне гораздо больше нравится, как вмешательство в историю обыграно в «Море», где история восстанавливает себя. А здесь ход исторического события зависит от воли одного Ваймса, что абсурдно. Почему именно Ваймса-то? Почему остальные переводятся на роль пешек, чья жизнь или смерть зависят от единственного поступка героя? Один человек не может повлиять на исход войны, хотя бы потому, что таких единственных много. С натяжкой можно рассмотреть это как влияние выбора Ваймса на жизнь самого Ваймса, потому что по объективным причинам война бы в конце концов закончилась возвращением к статус-кво, но тогда тем более не ясно, почему даже в частной жизни один герой решает за всех. Хотя технически идея про временные штаны и беса-органайзера обыграна очень мило.
И всё равно, несмотря на все недочёты, я люблю «Патриота», потому что, если любишь Пратчетта, то любишь его скопом, всего целиком, просто любишь Плоский мир и Анк-Морпорк, и уже не особо важно, в каком именно виде тебе его подали.