4 Сказка про белого бычка

…кое-что и пригорело, кое-что и вовсе не сварилось. Видно, что повар руководствовался более каким-то вдохновеньем и клал первое, что попадалось под руку: стоял ли возле него перец — он сыпал перец, капуста ли попалась — совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох — словом, катай-валяй, было бы горячо, а вкус какой-нибудь, верно, выдет.

Н.В. Гоголь, «Мертвые души», 1842

Книга Финли пережила интересную судьбу – появившись в начале 70-х, она на какое-то время стала новой ортодоксией, а потом пала под напором археологии. В предисловии к изданию 1999 года редактор долго и интересно рассуждает о судьбе самого Финли (бежал из Штатов в Англию во времена маккартизма), о странном отличии гуманитарных наук от естественных – если в последних старые парадигмы исчезают с поверхности, в гуманитарных парадигмы сосуществуют и грызутся. Но интереснее всего в предисловии было читать о неочевидных для меня связях труда Финли (и самого Финли) с воззрениями Карла Поланьи.

Интересно хотя бы потому, что его «Великая трансформация» заинтересовала недавно меня тем, что она не пришивается к стандартным лагерям историков, с милым энтузиазмом делящихся по идеологическим демаркационным линиям. В какой-то мере «Экономика Античности» тоже трудно пристегивается, хотя и в другом ключе.

Итак, стоит сказать немного и природе дебатов об экономике Древнего мира. Классическая точка зрения, сформулированная еще в начале XIX века, состоит в том, что в Древнем мире существовала экономическая система, во многом сходная с той европейской системой, в которой жили исследователи XIX века. Крупные города, торговля на большие расстояния, мелкие кустарные и относительно крупные производства, при этом все это могло существовать при подавляющем преобладании доли населения, занятой в сельском хозяйстве. Таким образом схема была проста – расцвет, взлет, подорванный чем-то, о причине чего сломаны миллионы копий, затем откат средних веков, новый расцвет.

Схема эта была проста и эмпирически понятна, однако устраивала не всех. Маркс и Энгельс оставили некоторое количество путанных замечаний, не занявшись античностью вплотную. Последователи же воздвигли, пользуясь марксизмом в качестве цемента, величественное здание формационной теории, не дающей, вроде бы, места для повторений. К критикам модернистского подхода в античной экономике относились и те, кто не видел в ней идеологических предпосылок – римляне и прочие почти ничего не оставили нам о своей экономике, не теоретизировали ее, относились как к чему-то само собой разумеющемуся. Тут подвизались Зомбарт и Вебер.

Финли как раз из этой струи. Его теория, формализуемая другими (сам он ее к паре фраз не сводит), выглядит так – римляне и прочие греки имели другие ценности, не думали о максимизации прибыли, а потому их экономика была не системой рынков различного радиуса действия, а встроенным механизмом. Именно поэтому они в основном покупали землю и мало технически развивались.

Я старался не карикатуризировать его теорию, но трудно удержаться от иронии. Если что-то существует, тысячи кораблей возят что-то по всему Средиземному морю на продажу, строятся большие порты, города полны кафешек и лавок, но люди не используют те термины, что в ходу у нас со времен Адама Смита, значит их экономика основана на иных ценностях, в корне отлична и прочее, и прочее. Думаю, что здесь вполне справедлив функциональный подход в духе Темина , если что-то выглядит как рынок, работает как рынок, воспроизводит себя как рынок, то это рынок и есть.

Проблема для Поланьи и для марксистов здесь лежит в формальном подходе – признание преимущественно рыночного характера античной экономики потребует перестроения схем, что теории формаций, что рыночного фундаментализма, воспетого Поланьи. Думаю, что нынешний прогресс Синтетической теории эволюции в целом и палеонтологии в частности позволит мне найти стоящую аналогию для спасения их вполне милых схем, описывающих, пожалуй, лишь частный случай развития рынка в Высокое средневековье и Раннее Новое время.

Все дело в том, что современные эволюционисты утверждают, что многоклеточная жизнь зарождалась на Земле не один раз. Мы – представители той волны, что смогла создать механизм самоподдерживающегося роста при ограниченных ресурсах. Позвольте мне утверждать, что в Римском мире была рыночная экономика, но, подобно вендской биоте, она оказалась не способной к самоподдерживающемуся росту и вымерла.

Избранный же Финли путь – прятать голову в песок и на каждый новый пример работы рыночного механизма в Путеолах и Антиохии восклицать: да фигня это все, эмпирика, а вот моя модель говорит, что не было ничего – ведет в никуда.

И тут не столь уж важно, что дьявол кроется в мелочах, и его построения можно трепать долго и упрямо. Например, первый фейспалм я словил, когда Финли стал утверждать, что появление веджвудского фарфора в Англии в частности и Промышленная революция в целом никак не связана с Китаем, поэтому нельзя принимать его в расчет. Тут сам посыл убивает авторскую мысль, ведь веджвудский фарфор был имитацией китайского! Любопытно и то, что Финли многословно рассуждает о рабах, как о чем-то делающем экономику античности несовременной, а потом, не замечая бревна, несколько раз рассуждает о хлопковых плантациях американского Юга. Да здравствуют взаимоисключающие параграфы! Больше всего меня печалит именно сам посыл – раз сенаторы предавались отиуму, то экономика не может быть похожей на современную. Если бы все было так просто! Тут, знаете ли, уместно вспомнить недавно прочитанного Маркузе – люди мечтают избавиться от экономических ограничений, и удивительно ли, что то меньшинство, у которого это в известном смысле получилось, не говорит постоянно об этих ограничениях?

И последняя моя претензия – меня всегда раздражает, когда автор пытается доказать свой тезис, сравнивая действительность с построенной в его голове идеальной моделью. А вот были у них банки, как в Америке 60-х? Нет? А дома гильдий как в Средневековье? Нет? Не было бумажных денег? Нет? Ай, как же так, все, не схожа их экономика с нашей. Все это не очень убедительно само по себе.

Если верить современным работам ученых из Кембриджа , Оксфорда и иным, археология растоптала представления Финли. Масштабное производство, применение сложных машин, торговля товарами массового спроса на большие расстояния и прочее все больше подтверждают на новом витке спирали модернистские представления XIX века. К тому же, почему, почему Финли не рассматривает вообще госкап, получивший столь большее распространение в наши времена? Ведь римское государство много делало и своими руками, и массово размещало заказы. Рыночной является не только экономика неоклассического вида с миллионами продавцов и покупателей. Так что лучше Ростовцев с пролетариатом и буржуазией из вольноотпущенников, чем рассказ о встроенных ценностях.

Прелестно, пожалуй, и то, что подход античных аристократов к максимизации прибыли Финли иллюстрирует (с оговорками, конечно, но все же) цитатой из Обломова» (!), в которой описывается столкновение натурального хозяйства с рынком. Был бы я SJW, сразу бы обвинил его в ориентализме. Но вместо этого позволю себе вспомнить другой пример из русской классики. То, что дворянство в «Вишневом саду» не думает о бухучете, прибыли, обороте и другом, никак не отменяет наличия в России начала XX века капитализма, представленного Чеховым в лице сына крепостного (чем не вольноотпущенник?) Лопахина, который ой как обо всем об этом думает, хотя, возможно, не в требовавшихся Финли терминах из трудов Смита, Самуэльсона или Маршалла.

P.S. Простите меня, я поленился искать с сносках, поэтому не могу сказать - кого именно Финли имел в виду, но характерно то, что в предисловии он благодарит коллег за пердоставленные ему переводы с русского статей об античной экономике. Это снова к вопросу о падении нашего с вами интеллектуального влияния в мире.