5 От Альгамбры до Ненарадова с остановкой в Горюхине

Вдруг захотелось вернуться к «Повестям Белкина». А всему виной прочитанный недавно Вашингтон Ирвинг и информация, на которую я наткнулся. Будто бы новеллы Ирвинга произвели на Пушкина столь сильное впечатление, что и «Повести Белкина», и «История села Горюхина» создавались в подражание американцу. Интересно ведь взглянуть на сюжеты, оставшиеся в виде смутных воспоминаний из далёкого детства, в этом ракурсе? А в результате насладился прекрасным примером литературной пародии. И это в пору, когда теории сего, любимого лично мной, жанра ещё не существовало, а сама пародия считалась просто «комическим образом произведения». Да и новелла не слишком была близка русскому читателю, что видно уже и по тому, что пять новелл цикла названы «повестями».

Здесь же чётко представлены все три уровня пародии.
Первый, на котором пародия воспринимается как самостоятельное произведение. Его наличие доказано годами слёзных прочтений, вылившимися в классические экранизации и прекрасную музыку Свиридова.
Второй, характеризующийся логическими «невязками» вроде ответа на ещё не полученное письмо («От издателя»), «… и в ту же ночь поехали мы драться. Это было на рассвете.» («Выстрел»), «стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу» («Метель»), «живой без сапог обойдется, а мертвый без гроба не живет» («Гробовщик») и тому подобное. А сам покойный Иван Петрович, «получивший первоначальное образование у деревенского дьячка» и отслуживший восемь лет в пехотном егерском полку, судя по всему, прекрасно знаком с античными авторами, французскими просветителями и корифеями русской литературы (Фонвизиным, Державиным, Дмитриевым, Карамзиным, Жуковским, Вяземским, Баратынским, Богдановичем, Грибоедовым), цитаты из которых берет эпиграфами, или походя вставляет в рассказ.
И третий — то, над чем на самом деле предлагает посмеяться автор. Наивная сентиментальность, противоречивые понятия о чести, кичливый профессионализм, болезненное чинопочитание, фатализм. Мало того, Пушкин проявляет ещё и талант маркетолога, пытаясь охватить все целевые аудитории (фишка, на которой теперь успешно спекулируют создатели ситкомов): военные, чиновники, ремесленники, барышни и домохозяйки. Не зря ведь все новеллы якобы записаны с чьих-то слов: титулярного советника, подполковника, приказчика, некой девицы. Ох, и хитёр же Александр Сергеич!

Так что удовольствие от перечитывания (если это можно назвать перечитыванием) получено огромное. Поэтому, как ни хочется воскликнуть: «Ай да Пушкин… (и далее по тексту) — из должного благоговейного пиетета почтительно снимаю шляпу!