5 Хижина в горах. Зимовка.

– Я все время словно в дреме – живу, будто сон вижу. Не поймешь, где быль, а где небыль.

Абсолютно незнакомый мне автор сумел меня заворожить, сложно объяснить чем, но я все же попробую. Знаете, мне всегда хотелось уметь рисовать. Нет, не на уровне профессионала, исключительно для себя, все же я считаю, что за истинный талант цена слишком высока, мне и так неплохо. Но вот, увы, не дано от слова совсем, раскраски мой предел, но тем не менее к рисункам, картинам, живописи меня всегда тянуло. Реализм? Да. Сюрреализм? Сто раз да! Вот это прям мое! Абстракционизм? Ээээ, это вон те цветные закорючки, в которых сведущие люди видят всяко-разное? Неее, я мимо, не понимаю... Или не понимала? После этой книги мне прям захотелось вникнуть в это направление, поразглядывать картины, попытаться увидеть, что же там находят тысячи и тысячи людей. Вряд ли я стану ценителем и любителем, но отношение мое точно изменилось. Вот именно за это автору респект, как говорится, он сумел погрузить меня в мир того, в чем я не разбираюсь и увлечь тем, что я категорически никогда не понимала и чем не интересовалась...

Сама же книга очень плавная, медленная, в ней по сути ничего не происходит, аннотацию, кстати, сжечь, хорошо, я их не читаю особо. Главный герой - Масатаке Накаги. Кто он? Эксцентричный художник, признанный гений современности, чьи картины покупаются за баснословные суммы? Человек, отсидевший за убийство, хотя по факту было превышение самообороны, но по неизвестным причинам не захотевший оправдываться в суде? Отшельник, запершийся от мира в горной хижине, чтобы не видеть людей и день за днем отдаваться любимому делу? Алкоголик, пьющий каждый день даже не ради забвения, а просто по сложившейся привычке? Учитель, сенсей, гуру, опекун двоих таких же странных как он сам, которые словно из ниоткуда возникли в его жизни? На все вопросы ответ будет да.

А сюжет... Да нет здесь его особо, странные взаимоотношения странных ненормальных людей, которых ни то что мир и общество понять и принять не могут, а они даже сами себя не понимают и мечутся, раззевают рты в молчаливом крике, пытаясь выдрать из груди собственное сердце, чтобы рассмотреть его, понять, чего оно хочет. Рисование становится для них не искусством, а единственно возможной формой существования, самовыражение тех, чей рот открыт, но слов из него не доносится, диалог из линий нанесенных на холст, признание красками и мастихинами... И трагедия, как единственная логически возможная точка в этой истории...

Весна так не шла тем двоим, неподходящее время года. Как и для меня. Стояла зима, и они готовились отойти ко сну. Где же та зима, которая успокоит меня?