4.5

Имя Кристиана Барнарда я почему-то знаю с детства. Видно, в руки попала популярная брошюра не по возрасту, но я до сих пор помню, что первого донора сердца звали Дениз Дарваль, красивая молодая женщина, а первым реципиентом был Луис Вашкански, он прожил восемнадцать дней с ее сердцем, а потом все же умер от воспаления легких, потом был толстяк Блайберг, потом другие. И даже название клиники Гроте-Схюр запомнилось, не говоря о главном – о докторе Кристиане Барнарде.

То, что он еще и неплохой писатель, я узнала гораздо позже.

Что такое апартеид? Узаконенное раздельное проживание людей с разным цветом кожи в стране. Это не Америка, в которой формально провозглашалось равенство всех граждан страны не зависимо от цвета кожи и вероисповедания, а на практике доходило до суда Линча и прочих самодеятельных погромов. Но при всем при том полиция обязана была реагировать и вмешиваться, другое дело, вмешивалась ли она. А тут все иначе. Неравенство провозглашено в законе, и полиция вмешивается именно при нарушении неравенства, при входе цветного в кафе или магазин «для белых», при входе белого в магазин «для черных». Никаких эмоций, закон есть закон. Нельзя помещать белого ребенка в палату, где лежит черный ребенок. Нельзя демонстрировать цветных студентам-медикам белого больного. Учить их можно, потому что кто-то доложен лечить цветных, но смотреть на белых пациентов нельзя. Нельзя во время лабораторного эксперимента оплодотворять яйцеклетку белой женщины спермой цветного мужчины. Нельзя, не по закону. И дело не в личном отношении, но «dura lex sed lex» . Вот это холодное равнодушие задевало пожалуй больше, чем отвратительный, но хотя бы эмоционально объяснимый расизм Америки.

Очень показательная история с главным героем. Он в принципе неплохой человек, но ничего не может поделать со своим снисходительно–барственным отношением к цветным. Его так воспитывали, с детства учили (он ничуть не хуже других, он не «лучший ученик», он как раз такой же как все) – это второй сорт, они созданы для твоего обслуживания. Они никогда не встанут вровень с нами. Именно так он относился к Филиппу, сыну слуги. Да, Филипп поступил в один институт с ним, да, он хорошо учился, но он просто не мог, не должен был стать настоящим врачом. А он стал, стал всемирно известным генетиком, номинантом на Нобелевку, уважаемым профессором. Но это там, в Канаде, в другом мире. А в своем родном он не может пойти с белым приятелем выпить кофе – нет таких кафе.

Немало места посвящено вопросам медицины, скорее даже медицинской этики. Очень спорный вопрос – о судьбе детей с синдромом Дауна. До сих пор продолжаются споры, не каждая мать способна самоотверженно заботиться о «не таком как все» ребенке, устами своего положительного героя автор озвучивает не очень этичную позицию – предварительный генетический анализ и прекращение неудачной беременности. Видимо именно эта точка зрения преобладала во время написания книги. Сейчас ситуация изменилась, но обывательский страх остался.