3.5 Ни богу свечка ни черту кочерга

Подобно огненному зверю,
Глядишь на землю ты мою,
Но я ни в чём тебе не верю
И славословий не пою.

Н. Заболоцкий, «Противостояние Марса», 1956

Я застал (ну или в наших провинциальных местах этот этап малость растянулся) ту эпоху, когда научная фантастика была хотя бы малость научна и достаточно популярна в ширнармассах. В конце перестройки пенистый бумажный вал фантастики (зарубежной, популярной отечественной, да любой) затопил отечественный книгорынок (мне почему-то особенно памятен «Час Быка» издательства «Русский купец» с картинками, не имеющими к тексту никакого отношения, явно размещенными для привлечения), быстро показав реальный крайне низкий уровень массовой продукции, но само представление о фантастике как о высоком жанре еще какое-то время держалось. Волна схлынула, оказалось, что за железный занавес проникали в основном лучшие образцы, а остальное, запретное, непереведенное, чаще всего переводить и не стоило (за редким исключением).

Но в этот, краткий по историческим меркам, период до протрезвления издавалось и печаталось у нас много, как будто дельцы вознамерились издать на русском весь тот колоссальный объем американского и иного чтива, десятилетиями наращивавшего культурный (назовем это так) слой зарубежной фантастики. И вот мелкий я, влачащийся по тротуарам нашего районного центра, часто дошагивал до раскладушки, стоявшей у ДК. Джордж Мартин в обстоятельном предисловии к сборнику рассказов «Древний Марс» пишет, что познакомился с Барсумом Берроуза в крайне зрелом возрасте. Что ж, тут я его обскакал – невзрачные томики приключений Джона Картера я брал напрокат у пропитого владельца раскладушки с книгами, проглатывал и рекламировал друзьям, едва перешагнув десятилетний возраст. Хорошо, плохо ли, но вся эта беготня, многоручье, яйцекладущие принцессы и прочие прелести Барсума я впитал куда-то глубоко. Но и тогда, клянусь вам, я ощущал, что как-то все это не слишком серьезно, а к четвертому-пятому роману и совсем отстой пошел.

Но, если верить Мартину, для стран по обеим сторонам Атлантики все это было близко, мило и серьезно, и шок, который в ПНВС предсказывали Стругацкие, шок и недоумение, когда Марс оказался пустым, мертвым, без дев в бронелифчиках и шестилапых тварей, поверг многих любителей жанра в уныние, растянувшееся до наших дней. Но вот он, вот спаситель на белом коне и с почти белой бородой, принесший нам книгу с новыми приключениями в умирающем мире, наплевав на научные открытия. Факты мешают нашей картине мира? Тем хуже для фактов.

Тут особенно интересно то, что Марс изначально был тем самым Другим, играющим ключевую роль для Я в психоанализе. Туда переносилось то, что не должно было иметь места на Земле, или то, о чем на Земле говорить открыто не хотелось, а в другом мире – почему бы нет? Может быть то, что Другого стали искать и находить на самой Земле, даже важнее научных открытий, заткнувших рот фантастам? Но тут почва слишком зыбка для серьёзного анализа, так что вперед, к марсианским пескам в видениях современных англоязычных писателей.

Сборник состоит из откровенного мусора, среди которого есть пара проблесков мысли. Вот и гадай теперь – авторы мусора попали в сборник по протекции, за взятку или просто у составителей дурной вкус? Самое ужасное, чего таить, в чудовищной пошлости почти всего, представленного на этих страницах. Хорошо известно, что, если не лукавить, фантастика – это не жанр, а прием, применяемый автором для какой-то цели. Здесь же видно ту стадию разложения жанра, когда фантастика – самоцель, под которую загоняют все и вся. Большая часть историй могла произойти где угодно, марсиан можно заменить на племена из Азии, индейцев, других земных обитателей – и ничего в текстах не изменится, что чертовски точно говорит о том, что сами эти рассказы мертвы и пусты.

Ужасает и тяготеющая над большей частью сборника вторичность сюжетов, ходов, образов персонажей. Если ты берешь сюжет Великой гонки милосердия и переносишь его на Марс, то ничего путного из этого не выйдет. А знаете, что еще хуже – когда сюжеты и ходы берутся не из профанной литературы, а из других фантастических произведений. Да, именно так, трудно не видеть очевидного – сюжет о параллельном существовании землян и марсиан на Марсе, странной встрече двух миров был у Брэдбери, чувак с инопланетным существом, похожим на льва, крушил все подряд в «Львах Эльдорадо» , воздушные пираты были в «Звездной пыли».

А печальнее всего, даже хуже вторичности, штампы. И не просто штампы, а штампы без иронии, без попытки поиграть с канонами жанра, штампы, вываливаемые на читателя на голубом глазу, на таком удивительно серьезном уровне, что ты даже теряешься. Ладно, к боевым гомосексуалистам мы уже вроде бы привыкли, тут еще туда-сюда. Но самый отстой – рассказ писательницы об охотнице за головами, летящей по марсианской равнине за сбежавшей любовницей. Главная героиня выдает себя за мужчину, поэтому к ней подбивает клинья конкурент-гей, но остывает, узнав, что она женского полу. Вместе они кидаются дротиками в боевых магов и колдуний, и все это в приторно-мерзком сеттинге каких-то племен и дурных обычаев (все время кажется, что авторша не понимает значения терминов, которыми бросается в читателя). От этого несет такой затхлостью дамского романа вперемешку с ширпотребным фэнтези, что начинает болеть голова.

В этом плане приятнее было читать простую боевую фантастику, она хотя бы не притворялась ничем иным. Вот, например, «Мечи Зар-Ту-Кана», несмотря на вызывающее оскомину название, очень милы, ибо автор попробовал и даже заметно преуспел в создании своих марсиан – они другие, они обладают своей этикой, и раскрыть ее читателю автор смог, хорошо и весело, даже с легкой иронией. Такое, знаете ли, институализированное насилие, как в позднем Риме (об этом интересно пишет Крис Уикхем), когда крови много, но она по вполне считываемым для общества правилам льется.

Если средний уровень рассказов заметно ниже плинтуса, то хотя бы с порядком подачи составители угадали. Последним стоит рассказ Йена Макдональда, которого я ранее не читал, но о котором хотя бы слышал. Он, конечно, не спасает сборник, но дарит надежду, что мертвое не совсем мертво. Его рассказ об оперном певце, поддерживавшем солдат-землян на передовой войны с марсианами, изящен, остроумен и откровенно хорошо написан (и да, за это уже стоит благодарить, так низко пали стандарты – не вторичен, лишен штампов). Настолько хорошо, что и другие произведения автора захотелось узнать, вдруг это начало хорошей дружбы?

Знаете, Марс тоже является частью пресловутого русского мира, воображение писавших на русском языке он многократно волновал. Богданов с классической Красной звездой , Толстой с великолепной «Аэлитой», Мартынов со своими Звездоплавателями , Стругацкие с марсианскими пиявками . У нас прогресс тоже убил представления о другом мире, древнем и умершем. Но когда приносит тебя читательская судьба к рецензируемому сборнику, отвлекаешься от элегической грусти о вымершем жанре, что там, что здесь, и восклицаешь: «Умерла - так умерла!»