4 Золотое сердце: я отдала все, но мне и так хорошо

Книга интервью о кино - о, мечта оторванного от жизни меланхолика, которым, чего уж тут скрывать, я и являюсь. Хотя внешность обманчива, и мою хрупкую натуру окружающие предпочитают не замечать. Вскрываются душевные раны, я уползаю их зализывать в свою конуру, но так как я отличаюсь, помимо прочего, еще и мазохизмом, наедине с собой самое милое дело - еще больше расшатать душевное равновесие, наступить на больную мозоль. Лучший способ для этого - посмотреть что-то душераздирающее, к примеру, "Рассекая волны" "барона" фон Табуреткина... Триера, в общем, кого же еще. Этот фильм, как никакой другой, умеет приблизить к постижению предназначения жизни романтика, то есть идеалиста, то есть кого-то, кто по определению не приспособлен к жизни - см .начало абзаца. Этот фильм просто создан для того, чтобы сделать больно, и в то же время он внушает надежду - на возможность существования любви, например. И если ты знаешь, ты чувствуешь, что Бесс права, а высоколобые критики неправы, то эту интенсивность момента и катарсис от осознания истины не заменят никакие околоинтеллектуальные разборы того как это сделано, и от утверждений о том, что Триер - всего лишь манипулятор (точка зрения когда-то бывшего гением Бергмана) не жарко, не холодно.

В этой книге Триер очень дружелюбен, и это, конечно, заслуга Стига Бьоркмана, которому удалось приблизиться к режиссеру и войти в его ближний круг. Полемические интервью а-ля "Школа злословия" тоже бывают интересны, но с Триером они бы не сработали, он бы закрылся в своей ракушке и выдавал бы исключительно ёрнические ответы. Обидеть художника может каждый - проблема конфликтных интервью заключается в том, что интервьюеру важнее высказаться самому, чем понять точку зрения художника. Порою взгляд журналиста интересен, оригинален, если масштаб личности позволяет, но полемика с Триером вряд ли даст много ответов тому, кто влюблен в его кино. Да, этот датчанин злопамятен, и ему по-детски хочется, чтобы все его любили. А если это не получается, он делает вид, что критика ему неинтересна. И дружелюбие - единственный способ проникнуть в его вселенную, понять, ради чего и как он создает эти уникальные, эмоциональные фильмы, так раздражающие толстокожих скептиков.

В этой книге есть подтверждение тому, что Триер при всей своей иронии - по сути, тот же идеалист, типаж, который занимает его настолько, что целых три фильма он посвящает одной и той же драматургической коллизии - гибели мечтателя, идущего до конца ради своей веры или принципов. Триер иррационален до мозга костей, он сделал свои фобии источником вдохновения, он не побоялся выставить на обозрение то, что в приличном обществе принято стыдливо скрывать. Для этого нужна смелость, ведь это нечто большее, чем дешевый эпатаж филистеров, чем занимался тот же Сесил Б. ДеМилль, который в определенном разрезе не так уж плох. Но Триер вытаскивает на свет самую сердцевину, которую походя ранить - пара пустяков. Только дети и гении идут до конца в своем стремлении к добру, несмотря на зло и коварство этого мира. Несмотря на обстоятельства. Которые всегда таковы, что нам не по пути ни с Бесс, ни с Карен, ни с Сельмой.

Как метко подметил Триер, в жизни нет смысла, а вот у трех перечисленных выше героинь он был, они его нашли. Кто как, а я мечтаю о том же. Найти смысл жизни - желательно в менее трагических обстоятельствах. Но патетика умирания и пафос преодоления мне все равно ближе, чем идея хюгге, или что там такое ваяют про "счастье в мелочах". Мне нужны великие идеи и великие фантазии, чтобы жить. Иначе к горлу подступает экзистенциальная тошнота. Мне очень близок Триер, его радикализм, его идеализм, доведенный до крайней точки. Спасибо этой книге, она способна указать путь другим заблудшим душам. Забудем про отчаяние хотя бы на время.