5

Книга поднимает тяжёлую тему: взгляд на Вторую Мировую войну с немецкой стороны. А точнее – поиск ответа на вопрос: что же тогда случилось с немцами? Почему они – нормальные, вроде бы, люди, в своих семьях нежные мужья, сыновья и отцы, в дружеском общении приятные собеседники – начали одну из кровопролитнейших войн и превратились в явных садистов. Почему симпатичный мальчик, с детства не любивший драться и мечтавший об армейских ботинках, вступает в дивизию СС «Мёртвая голова»?
Мальчик этот по имени Карл Хайнц и по прозвищу Кудряш, и есть старший брат маленького Уве. История, связанная с ним – это отчасти и семейная история, к которой автор старается подойти максимально тактично.
Это однако не значит, что Тимм Уве его оправдывает. Говорить о невинных фашистах может лишь конченный подонок либо конченный дебил.

Брат участвовал во втором взятии Харькова, в 1943-м. Даже если допустить, что он, хоть и состоял в СС, тем не менее не замешан в массовых убийствах стариков, женщин, детей, ибо служил в танковом соединении, все равно — не мог он не знать о жертвах среди мирного населения, о голодающих, разбомбленных, бездомных, замерзших, просто убитых, наконец. Однако о них в его записях ни слова, очевидно, эти страдания, эти разрушения и убийства представлялись ему в порядке вещей, то бишь гуманными.

На протяжении своего пребывания в Россию Карл Хайнц ведёт дневник (с 14 февраля 1943 года) и переписывается с родными. Ни там, ни там – ни намёка на раскаяние. «Заняли плацдарм над Донцом. 75 м от меня Иван курит сигареты, отличная мишень, пожива для моего МГ» - вот типичное содержание его записей.
Приводит Уве и письма и воспоминания других известных ему фашистов. И здесь – та же картина. Ни тени сомнений в собственных действий и ничего человеческого по отношению к жертвам. Зато постоянные жалобы на злых русских иванов: и отстреливаться от них приходилось силами целого батальона, и на Т-34 они гонялись за «пантерами», аж еле подбили, и как неправильно взрываются их танки. Разумеется, не все немцы были фашистами. Кто-то шёл в Сопротивление, кто-то дезертировал. А нашёлся и такой, «который в первые же дни, когда всем евреям было приказано надеть желтые звезды, не побоялся в военной форме показаться на улицах родного города вместе со своим другом евреем. Офицера с позором разжаловали и уволили с военной службы».
Но тон задавали совсем другие. Так в чём же причина их поведения? В уязвлённой прусской гордости? В тоталитаризме? В расистской идеологии, оказавшейся на руку не хватающим с неба звёзд обывателям? («Сбылась мечта обывателя, стала явью его заветная мания величия: даже последнему ханыге проще простого было втолковать, что куда лучше в форме и при карабине охранять двенадцать работающих недочеловеков, чем корячиться самому. Вот и вся премудрость этой господской идеологии».) В общей атмосфере насилия? В чём-то ещё? А разобрался ли сам автор в этом вопросе до конца?
С авторской трактовкой можно соглашаться или не соглашаться. Однако не лишне напомнить одно: России в случае победы гитлеровцев вообще ничего бы не светило:

Война как приключение. Вермахт как агентство путешествий. Предвосхищение будущего, времен процветания, состоятельного туризма. Даже самый простой солдат приезжал на побывку домой победителем, колонизатором, и его рассказы, даже потом, уже после поражения, были пронизаны пафосом, которым отнюдь не в последнюю очередь вдохновлялись все эти захватнические войны: пафосом грабительского обогащения. Лососина из Норвегии, отменное датское масло, а потом — ну конечно же — Франция: шелковые чулки, трюфели, вина, шампанское. Вояки они, можно считать, никакие, но в остальном за то — стиль, культура, ничего не скажешь. А женщины? Просто класс.
А на востоке? На востоке просторы. Зерно, природные ископаемые, и все в несметных количествах, бери не хочу. Правда, вши, блохи, дороги непроезжие, но народ добродушный. Только порядка нет. Достаточно один раз зайти в русскую хату. Невообразимо. Восток — это было «жизненное пространство», жизненное пространство для заслуженных ветеранов СС, будущих владельцев наследных имений. Проекты нарядненьких, наподобие фахверковских, крестьянских домов соответствующими службами заселения уже вовсю разрабатывались. Можно было посмотреть макеты. Однако на предназначенных к заселению землях пока что жили миллионы русских, поляков, украинцев, евреев. Но и тут уже все было предусмотрено и продумано: для славянских недочеловеков — переселение, плюс к тому окончательное решение еврейского вопроса. Окончательное решение. Словосочетание позорное, запретное, табуизированное отныне и присно. А заодно и доказательство того, что язык, немецкий язык, раз и навсегда утратил свою невинность, чтобы не сказать — невиновность.