2 Каминг-аут Коэльо и исламский слэнг Борхеса

«Заир» – это очередной автобиографический роман Коэльо.
«Заир» – это не путеводитель по одноимённой стране, а нечто видимое, присутствующее, то, что не может остаться незамеченным.
Например, его жена.

Завязка.
Пропадает жена. Где? Что? Куда? Сцена ревности. Рождение нового коммерческого сюжета. Автор борется. В доказательство этого выдаёт нам двухстраничный манифест о свободе и борьбе. Слабо. Нужно больше философии. Автор в замешательстве. Что же дальше? А дальше каминг-аут. В основе «Алхимика» – «1001 ночь». «Алхимик» – сказка для взрослых. [Тешу своё самолюбие, я заранее это прописал]. После каминг-аут-аута – разоблачения французской писательский среды. «Renvoyer L'ascenseur». Вы хвалите мою рецензию, я вашу. После – бред про «христианизацию» языческих элементов. Апостолы и их последователи были заняты распространением учения Христова. Поэтому лишь спохватились ко 2-3 веку. Смешно*. В целом – неинтересно. Временами хватаю куски для рецензии, хоть какое-то практическое применение для этого романа.

Казахстан.
Начинают появляться персонажи из Казахстана. И это просто лютая дичь. Вот просто оцените. На вопрос: А где этот Казахстан? Идёт ответ: В Центральной Азии. И в продолжении диалога:
«В течение всего двадцатого столетия там вообще никто не имел права жаловаться ни на что. Во-первых, когда коммунисты отменили частную собственность, все поголовье скота оказалось брошено в степях, и 48,6% жителей погибли от голода. Представляете? В 1932-33 годах почти половина населения вымерла».
А после он начинает говорить: вот было море у нас, а коммунисты навредили экологии и теперь моря нет.
И знаете, я последний человек, который будет защищать коммунистов и я не отрицаю достоверности данных событий, но чёрт возьми, персонаж казах начинает говорить это с первых строк своего диалога, в контексте романа это кажется чудовищной дичью. Аналогия, родившаяся у меня в голове:
– О, вы из России, а расскажите про свою страну?
– Нууу, у нас был ГУЛАГ, 20 миллионов ЗЕКов, миллионы смертей, адские условия, тоталитария, чёртовы коммунисты.
– Это страшно, а что ещё?
– Крепостное право, страна рабов, чернь и грязь, чертовы монархисты.
– Я вас понял, а более позитивное?
– Перестройка, Горбачёв, Ельцин, приватизация, но...
– Что «но»?
– ...., чёртов Путин!

Ответ на главный вопрос романа:
Стоит ли предаваться размышлениям о своей внешности — есть ли на свете что-нибудь более поверхностное?, – спрашивает Коэльо.
– Да, твои книги.

* Христианизация языческих элементов началась как борьба с ересью, например с гностическими элементами. Во времена апостолов и их последователей не было нужды этого делать. А вот затем началась вся эта канитель: Ветхий Завет – чушь, Бог-Отец – злой и сумасбродный демиург, Мир – случайное и демоническое творение, etc. Ошалев от распространяющегося эзотеризма (некое тайное учение) христиане начали с этим борьбу. Но быстро поняли: нет опоры, нет ортодоксии. И постепенно, начали её вырабатывать. И там была такая тенденция: усвоение и придание новой ценности символизму и мифологическим сценариям (восточным, языческим) библейского происхождения.