4 Плотные пятнистые порченые... земляне

На этот раз в апреле "Долгой прогулки" все четыре дополнительных задания оказались с широким выбором. Долгий подбор книги к разным критериям - это точно не моё. Мне легче полазить по чужой подборке и присмотреть понравившееся. В избранных книгах капитана следующей за нами команды я просто заблудилась. Тут и классика фантастики и фэнтези, и приключения, и просто куча разных циклов, и учебная литература, и сказки, немного реалистичной классики, и современных однотомных книг. Спасибо тебе, Irinuca , за подборку, воспоминания о прочитанных подростком книгах и пополнение хотелок. Апрель же - космический месяц беззлобного юмора. Вот и подобрала я "Космическую трилогию" христианского философа Клайва Стейплза Льюиса, чтобы успокоиться от гневного марта.

Неожиданно, трилогия оказалась сложной. У Льюиса я в детстве читала какое-то из произведений цикла о Нарнии, совсем подзабытые "Письма Баламута" и "Расторжение брака". В последней повести много описаний ада и рая, суть выражена в диалогах. Письма хитрого беса - это монолог, обращение беса-дяди к бесу-племяннику. Длинные абстрактные рассуждения Льюиса воспринимаются уже сложнее. С "Космической трилогией" те же грабли. Отвлекшемуся от философии Льюису на ура удаются описания Малакандры и Переландры, а по-нашему Марса и Венеры. Пейзажи сменяют описания разных рас, их внешний вид, любимые занятия. Правда, с языком сложнее. Главный герой всех трех частей, лингвист Рэнсом, захвачен идеей составления словаря старосолярного языка. Раз герой захвачен, значит, захватись и ты, читатель. Со мной с первого раза не вышло. На юной Переландре райские пейзажи настолько сказочные, что хочется остановить мгновение, чтобы гадкие земляне всё тут не потоптали. Но как только гнусные космолетчики и по совместительству ученые-естественники открывают рот, книгу хочется закрыть. Переводчики на славу постарались разными стилями речи передать мировоззрение условно хороших и условно плохих землян, бесплотных внеземных эльдилов и главных духов хранителей планет. От речей землян из "Мерзейшей мощи" хочется бежать как можно дальше. Чиновничья бюрократия стакнулась со словоблудами-теоретиками от естественных и социально-экономических наук. Больше всех не повезло начинанию Питирима Сорокина. Видимо, Льюис боялся, что статистические единицы и выборки из разных групп населения на бумаге окончательно затмят реальных людей. Постбэконовская наука соединилась у него с магией Мефистофеля, отодвинув на задний план чистое древнее ведовство обычаев и красоты, которое с христианством, видимо, сочетается.

Но мы, англичане, издавна не в ладах с логикой,

так что лучше рассказывать не об идеях, а о пейзажах и героях. Собственно, научно-фантастического в трилогии немного. Объяснение принципов полета звездолета или разнообразия биосферы других планет - это не первая цель автора. Рэнсом и компания долетели до Марса всего за месяц, а путешествие на Венеру проходило в бессознательном состоянии. Все растения Малакандры и Переландры съедобны, отличаются от земных цветом, вода и воздух тоже пригодны для людей. Марс и Венера - это просто старший и младший братья Земли. На Малакандре многие цветковые уже отжили свою эпоху и окаменели, как земные хвойные и папоротниковые леса при динозаврах. На Переландре суша затвердела не окончательно. Первая пара людей живет в теплом климате на плавучих островах.
Интересно соотношение героев в разных частях трилогии. В первой на Марс путешествуют трое высокообразованных англичан: вечно сомневающийся рохля филолог Рэнсом, охочий до "крови солнца" делец Дивайн и физик шовинист Уэстон. Они разобщены. На первый взгляд, у физиков одна цель, но Уэстон и Дивайн при случае легко отрекутся друг от друга. Ученых объединяет лишь корабль. Марсианские расы им пар не составляют. Внешне не похожие на людей Расы Малакандры взаимодополняемы: водоплавающие хроссы - танцоры и поэты, гимнографы и певцы, рыболовы и возделыватели земли; высокие сорны - строители пещерных домов, мыслители-теоретики, охотники на идеи и скотоводы; похожие одновременно на лягушек и жуков пфифльтриги - механики и ремесленники, художники и скульпторы, рудокопы и ученые-практики.
Во второй части трилогии герои перераспределились на три пары. Единственные люди Венеры - мужчина и женщина. Они неразделимы, как ты их ни смущай, ни пугай, ни льсти и ни уговаривай. Землянам же соответствуют духи. Все еще сомневающемуся, но решившемуся на сопротивление Рэнсому - хороший внеземной эльдил, а так и не изменившему своим взглядам Уэстону - плохой дух от земли, внушающий ломать неживое и расчленять живое. Теперь зло и добро не условны, всё больше зазор между ними, перебежать на другую сторону труднее и труднее. Льюис нагнетает обстановку, подавляя читателя метаниями Рэнсома, необъяснимыми жестокостями Уэстона.
В третьей части краски еще больше сгущаются. Вроде бы только что закончилась Вторая Мировая война. Героев снова три пары, но теперь это три земных супружеских четы работников умственного труда. Две из них - пожилые и молодые - вроде бы счастливы простой жизнью, непритязательны, друг ко другу невыполнимых и часто невысказанных требований не предъявляют. Третья же пара несбалансирована. Марк и Джейн друг с другом не общаются, каждый занят своим делом. Первая функция их семьи - крыша для дома. Людей ручного труда они знают только по книгам. Крестьяне и бродяги для них - неведомое нечто, описанное Диккенсом.
Льюис вовсю подтрунивает над английскими слабостями, может, только в книгах и сохранившимися. Для Марка принадлежность к кругу избранных важнее родственников и настоящих друзей. Бездетная и неработающая Джейн нанимает прислугу, хотя у самой время девать некуда, сада-огорода-хозяйства-малых детей-больных стариков-роскошного особняка нет, денег у мужа тоже немного, но без прислуги не обойтись. Стереотип, однако.
Для духов и инопланетян современные земляне - это плотные и пятнистые порченые. Так со стороны им нас видно. Многословы ученые и газетчики кичатся своим разумом и достижениями цивилизации. Однако, логичным их поведение не назовешь. Апофеоз - шуточки древних в стиле разрушения вавилонской башни.
Первую часть трилогии спокойно можно читать детям. Вторую - вполне, но мрачно. Третью же и многие взрослые не поймут. Как и Честертон в повести про человека Четверга, Льюис до предела накаляет сюжет, а затем обращает страшное в смешное, завершая трилогию почти мультипликационной идилией. Странно, что со стороны условно положительного лагеря выдвигается идея двух Англий: хорошего тайного королевства Артура и Мерлина и явно правящей плохой Британии. Эту теорию заговора Льюис не развивает и не развенчивает. У Честертона в финале тайн не остается. Пожалуй, он мне больше понравился. Конспирологов, воспринимающих свои теории серьезно и в шутку, и сейчас полно. Я ожидала от Льюиса другого, но все же благодарна ему за воспоминания о других фантастах, выяснения в нашем побокальном чатике, чьи же идеи были опубликованы раньше - Уэллса или Беляева, разборку с социальными, гуманитарными и экономическими науками. Пора к Толкину переходить, а то он проспорил Льюису и не написал свою научно-фантастическую книгу о путешествиях во времени. Заодно выясню, все ли профессора двух ведущих британских университетов такие заумно замороченные. Иногда кажется, что британский ученый - это не только персонаж шуток, но и отдельный класс со своим мышлением, живущий в абстрактном замкнутом мире научных городков.
Льюис в середине 1940-х ворчит, что современное ему образование в Англии не дотягивает ни до "высоты гуманистических традиций" классического, ни до "строгости абстракций" прежнего реального технического. Ничего не меняется. Подобные мнения о советском образовании, упустившем древние языки классических гимназий, я и сейчас встречаю. Ничто не ново под поганой луной. Берегитесь, Льюис подготовил еще одну невнятную теорию заговора про жителей разных сторон Луны. Вот её я точно не поняла и, следовательно, вам не разъясню.
Будем читать больше фантастики, хорошей и разной. Вперед, навстречу крышесносному бонусу. Пусть всякие гниили и жопи никогда не станут нам помехой.