4.5

Несмотря на то, что такого сорта книги вообще-то читать очень страшно человеку с воображением, именно Сакс, о чем бы он ни писал - о сломанной ноге или о неврологических болезнях, почему-то не отвращает от себя. Хотя и пишет об ужасном и неизбежном - о том, как невероятно причудливо может сломаться человеческий организм, как практически неуловимая нехватка того или лишняя щепотка этого в организме может превратить вполне цветущего человека в узника, заточенную в тюрьме собственного сошедшего с катушек тела и мозга. Но он, Сакс, такой теплый и ламповый, такой олдскульно - просветительский, ну просто такой Хэрриот, но не про зверушек, а про людей.
Людям, живущим в этой книге, пришлось несладко - мало того, что постэнцефалитный паркинсонизм сковал их, лишил их воли на годы и годы, так ещё и эксперементальное лекарство сначала дало глоток свободы, а потом отбросило назад и вбок. Обидно и невыносимо, конечно.
Да, вот собственно из историй таких людей книга и состоит. Ещё в ней, правда, есть примерно тысяча предисловий и введений, там тоже интересно и поучительно - про саму книгу, про изменения, которые ей пришлось перенести, про реакцию медицинского сообщества, про... Так вот. Истории пациентов. Они все слегка похожи: родился в 1900 году, в детстве был здоров как бык, переболел энцефалитом, стал овощем, попал в Маунт-Кармель, встретился с доктором Саксом, получил леводопу, воспрянул, как полковой конь при звуках боевой трубы, стал странненько реагировать на увеличение дозы, препарат убрали, снова стал овощем, вернули, стал странненьким, убрали, вернули, скончался. Там пространнее, душевнее и художественнее, но в целом примерно так.
Ещё много рассуждений о сути медицины, её смысле и месте во вселенной, и они неплохи.

Нет, конечно, существует обычная, рутинная, повседневная медицина, банальная, прозаическая — медицина ушибленных пальцев, хронических тонзиллитов, мозолей и волдырей, — но все мы тешим себя идеей медицины совершенно иного рода, абсолютно другого типа. Мы жаждем чего-то более древнего, глубокого и необычного, почти сакрального, некоего события, которое вернет нам утраченное здоровье и цельность, даст ощущение полного и совершенного благополучия.