5 И узнаешь, что эгоизм - высшая форма альтруизма!

Лучшее из всего прочитанного мной за последние полгода... и, безусловно, в десятке лучших на все времена. Доктор Харари мог бы быть моим учителем антропологии — жать, что не имела такого удовольствия. Впрочем, у меня были другие великолепные профессора, так что я получила возможность оценить труд такого масштаба, его красоту и беспрецедентность.
Это почти настоящий научный труд, оформленный со ссылками на исследования специалистов, со статистическими данными, подкрепляющими предположения автора. Единственное отличие, делающее текст научпопом — изобилие гипотез. Почти каждая строчка могла бы послужить темой отдельного эксперимента. Но именно это свойство позволяет «проглотить» книгу легко, с удовольствием, споря или соглашаясь с Харари, время от времени издавая вопли изумления и восторга.
Речь идёт о человеке разумном, о его судьбе как биологического объекта в обществе оживших фантазий. О прошлом и будущем. О том, как человек получил способность воображать то, чего не существует — и каким образом археолог делает подобные заключения. Что аграрная революция сделала людей несчастней и менее здоровыми, чем они были («Нет, это не мы одомашнили пшеницу. Это она одомашнила нас»). О фактах, на которые не принято обращать внимание («Человек верит в монотеистического единого Бога, в дуалистического дьявола, в политеистических святых и анимистические привидения»). О привычных, повседневных вещах, которыми люди пользуются, не понимая, что это выдумка.
Именно этот аспект поразил меня более всего. Действительно, корпорации и фирмы — это большие симпатичные выдумки. У них нет материального воплощения. Так же, как и у огромного количества денег, существующих исключительно в виртуальном пространстве, то есть в «нигде»: во все эти воображаемые вещи нужно верить, человек, который не верит в доллар или в США, живо окажется в клинике. Такого рода воображаемые, но «непотопляемые» вещи Харари называет «интерсубьективными». То есть, это не объективная реальность, но и не субьективное ощущение, как, например, гроб на колёсиках.

Собственно, это книга о том, как наша фантазия, взаимодействие, вера в лучшее будущее и другие интересные штуки двигают прогресс. Много внимания уделяется вопросу, почему мы верим в то, что мы верим. Точка зрения автора мне чрезвычайно импонирует: например, мы верим в тот или иной порядок не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону... Мы не опасаемся, как бы завтра с утра не перестал действовать закон всемирного тяготения — и не важно, много ли людей в него верят. Воображаемый порядок, напротив, всегда под угрозой обрушения, потому что покоится на мифах».
Харари пишет много о мучениях животных, истреблении видов, а также — о бессмысленных общественных запретах на «противоестественное». По первому пункту — так убедительно, что захотелось напроситься в гости, чтобы посмотреть, как автор обращается с комарами и громадными тропическими тараканами, летающим ужасом Израиля: неужто великий антрополог воздерживается от применения тапка?.. По второму пункту — совершенно согласна: «Неестественное, нарушающее законы природы поведение попросту не могло бы осуществиться, его и запрещать нет смысла. Ни одно общество не попыталось отменить фотосинтез или запретить разноименным зарядам притягиваться друг к другу»

Имеет смысл читать феминисткам и антифеминисткам, гендерным фрикам, коммунистам и капиталистам, а также людям других — и вообще без убеждений, вроде меня. Можно узнать потрясающие вещи! Например, о том, почему во время войны перестали англичане прекратили прямую трансляцию курантов Биг Бена, заменив её на запись (попытайтесь угадать!) И о том, как женщины могли бы решить проблему их дискриминации ещё на этапе собирательства-охоты (подсказка: слоны справились). И ещё много чего. После прочтения уже некоторое время пребываю в состоянии избытка ответов на вопросы, которые у меня ещё появлятся, когда поумнею.