5

Прекрасная книга, дошедшая до нас из глубины веков, как нельзя лучше отражает то, чем жила японская знать тысячу лет назад. Если определить это повествование одним словом, то слово это будет: красота. Именно на ней сосредоточены все помыслы, именно ею любуются, именно ей все прощают, именно ее превозносят.
Где-то, кажется, в предисловии к первому тому было сказано, что это книгу лучше начинать читать с приложения. А быть может просто я, любопытствуя, заглянула в конец. Так или иначе, именно так я и сделала, и не пожалела. По крайней мере половину приложения точно стоит читать до самой книги. Для не знающих (досконально) культуры, там найдется немало справочного материала. Даже если не заучивать его наизусть, как минимум он избавит от недоумения, при встрече некоторых терминов в тексте. В то же время эта часть приложения очень грамотно построена, т.е. не является прямыми сносками из текста (как вторая с цитатами стихов), а просто содержит главы с информацией. Наиболее интересны были: приведенная круглая таблица с японскими часами. Я и раньше встречала в книгах про Час Быка и Час Обезьяны, но тут все 12 наименований были сведены вместе. Далее, расписаны цвета одежды. Они зависели: от звания, от пола, от времени года, от траура, в конце концов. Кстати, время траура строго регламентировалось, вплоть до того, что не родственник не имел права носить траур. Еще было совершенно новым для меня почитать структуру придворных. Без это детальной таблички, боюсь, я бы долго недоумевала над названиями "левый министр" и "правый министр". В наше время это, скорее, связано с политической программой, уклоном во взглядах и пр. Это были наиболее интересные для меня моменты, хотя само приложение этим далеко не исчерпывалось.
Что до содержания, даже если бы об этом не говорилось в приложении или каком-то предисловии, все равно заметна разница в написании начала и конца книги. Примерно половина (начала) посвящена самому принцу Гэндзи, описывалась его история жизни. Я ожидала в конце встретить его, скажем, монахом, и тоже подробно узнать, чем занят он теперь. Но позже я поняла свою ошибку. Роман этот писала женщина, а она писала лишь о том, что могла знать сама (или же о чем ей пристало говорить). Пару раз в тексте даже приводились фразы, что об этой стороне жизни ей не положено ни знать, ни говорить, поэтому она умолкает. Это является и причиной некоторой односторонности романа. Не то, чтобы это был упрек, произведение выглядит цельным и полновесным (еще каким полновесным!), но создается впечатление что Государь и все его придворные занимались исключительно любовными похождениями и праздненствами. И никакой политики, войн, проблем с налогами и прочего для них не существовало. Но просто примем к сведению, что это не совсем семейная сага, а, скорее, любовный роман.
Вторая же часть этой книги посвящена уже некоторым потомкам Гэндзи. Главы становятся длиннее, и повествования уже не сосредотачиваются на жизни конкретной персоны, а, скорее, вьются вокруг какой-либо любовной истории. Все эти истории, несомненно, красивы, оригинальны, и по-японски достаточно печальны. Кажется вполне вероятным, что автора (если именно она их автор) уговаривали писать их какие-нибудь "фрейлины", желая послушать трогательную душещипательную историю. Этакий вариант старинной Санта-Барбары, тоже, увы, незаконченный.
Если же говорить о первой половине, то тут наиболее интересна личность Гэндзи. Вообще, перенося его на европейский манер, стоило бы назвать его Дон Жуаном, за которым просто не успел зайти Командор. Он увлекается практически каждой женщиной, нельзя сказать, которую видит, но о которой что-то слышит. Например, гостит он у одного чиновника и влюбляется в его жену (которую и не видел). А она ему, представьте себе, не отвечает! И что? Она оказывается пустой скорлупкой цикады, она виновна в жестокосердии, что сохранила верность мужу и не отозвалась на его чувства. В наше время его бы и вовсе посадили. Он уговорил монахинь отдать ему десятилетнюю сироту, потому что решил воспитать из нее супругу, о которой он мечтал, словом, вылепить по своему подобию. И все же в то время его уважали мужчины и обожали женщины. А все потому, что он не покидал своих пассий, а считал себя за них ответственным и содержал их на свой счет. Даже ту принцессу, мимо дома которой он, случайно проезжая, зашел на огонек, но сам не любил и считал некрасивой. Впрочем, любил-не любил в деликатном дамском романе понятие весьма абстрактное. Поскольку описание свидания обычно заключается в том, что мужчина проникает за занавес, женщина тут же разражается слезами, а мужчина сидит рядом всю ночь ее утешая и клянясь, что ничего не сделает, что могло бы ее огорчить, но через положенные 9 месяцев рождается ребенок.
Кстати, дети там рождались достаточно редко, даже удивительно на такое-то количество свиданий. Но что порадовало, к рождению дочери тоже хорошо относились. Некоторые, имевшие много сыновей, нежно холили единственную дочь. Не то, что в Китае, где их просто сбрасывали в колодцы. Впрочем, возможно это касалось только знатных семей.