3.5

Как ни близок ты к другому человеку, внутрь к нему не влезешь, даже если ты у него внутри.

Первая эмоция, которая случилась со мной в начале книги — отвращение. Сама идея о том, что рассказчик — эмбрион, вызывала что-то близкое к тошноте. Сложить это с прошлым предубеждением к автору — и вот Настя плюется дальше, чем видит. Не могу сказать, что все оказалось так плохо, как я ожидала, но в сухом остатке это скорее принятие странностей, чем восторг. Нет, точно не восторг.

Итак, наш безымянный герой — нерожденный ребенок. Находясь в утробе, он слышит происходящее вокруг и знает, что его мама изменяет отцу с его родным братом. Рассказчик вообще неожиданно много понимает и осознает, вовсю рассуждает как о мировой политике, так и о поэзии. Это смотрится невероятно противоестественно и даже нелепо, к тому же отдает неадекватным пролайфом. Еще один минус: эмбрион временами указывает на то, что не может чего-то видеть, и уже в следующий момент пишет так, как будто видит сквозь все слои материнского живота.

Если продраться сквозь необычную форму рассказа, то история, рассказанная героем, одновременно невероятно печальная и банальная донельзя. Измена, покушение на убийство — это все было уже тысячу раз, но что-то цепляет и не дает однозначно влепить красные звезды, при всей противоречивости книги. Если оставить в сторонке логику, то читается грустно, аж сердечко болит за происходящее. Но ощущение, будто Макьюэн выезжает на скандальной форме изложения, все портит.