4.5

Эта книга ждала меня шесть лет, видимо, что бы я доросла. Меня всегда завораживает, когда автор может передать метания и страдания персонажа, в такие моменты кажется, что ты видишь саму его суть, как автора, так и героя. А Маккэнан настоящий эмоциональный эксгибиционист в вопросе боли, для него нет ни чего запретного или тайного. Плащ на распашку, вот оно самое сокровенное – душа, смотрите, только пальцами не тыкайте, она кровоточит, разрываясь от мучений.
И конечно же я не смогла просто наблюдать со стороны, я вся была там, чувствовала этот город и людей, не всегда понимала, но принимала и сопереживала. Война. Бог. Скорбь. Отчаяние. И маленький кусочек свободы, который скрепляет все воедино. Нет здесь ни чего простого, но в то же время нет и сложного, только жизни, в которой слишком много потерь. И красота человека, ступающего по канату.

Вера. В который раз ловлю себя на том, что не понимаю верующих людей. Возможно я упрощаю, но либо ты находишь Бога внутри себя и веришь, либо не веришь и живешь с этим, а уж спокойно или нет, зависит от мироустройства души. Но то как исступленно Корриган искал подтверждение своей веры «во вне», для меня загадка. Зачем? Так же я не понимаю кому даются обеты и зачем они нужно, если делают человека несчастным. В идею умерщвления плоти во благо духа я категорически не верю. Если все мы создания божьи, то зачем ему нужны наши страдания во имя него?

Война. «Причиной войны было чье-то больное самолюбие, объяснял он. Эту войну придумали старики, которые больше не могли смотреть в зеркало, а потому посылали молодых на смерть. Война была сборищем самовлюбленных уродов. Они хотели, чтобы все было просто: пропитайся ненавистью к врагу, не пытайся узнать его» - и этим всё сказано. Я не верю в правое дело таким путем и считаю, что родители не должны хоронить своих детей, ни из-за чего. Это неправильно. Жестоко.

Слова этой книги похожи на битое бутылочное стекло, ранят, режут по-живому, не позволяют забыться или остаться в стороне. Они заставляют думать о том, во что ты веришь, каким убеждениям следуешь. А главное куда и как.

Все кругом преследовало некую цель, передавало сигнал, обладало смыслом.
Но в итоге все сводилось к проволоке. Только он сам и его канат. Двести десять футов от земли и дистанция от края до края

Канатоходец. Я даже не пытаюсь понять всю глубину его стремления к свободе, во мне этого нет, но всё равно это завораживает. Здравый смысл может что угодно кричать, и убеждать меня, что риск того не стоит, что даже у прекрасного и свободы есть предел. А голос внутри нашёптывает: Ты только посмотри. Свобода и его шаги в пустоте, в высоте. Он один над всем этим суматошным миром, ужасным и прекрасным в один момент времени. Разве у тебя не захватывает дух?