4.5 верхние круги ада – всё равно ад

Йоу, господа и дамы.
Мистер Старк,
что-то мне нехорошо…

Нил Шустерман из разряда этаких хороших писателей и плохих хирургов: своей историей он разрезает ваше сердце на кусочки, а потом, сжалившись, сшивает обратно. Но выходит болезненно и кривенько: швы торчат и кровоточат, какого-то важного куска недостаёт. Этого хватает, чтобы всё функционировало, но как-то некомфортно. Не/пол/но/цен/но. Шустерман решает, что, в общем-то, сойдёт и так. Читатель истерит, но в итоге соглашается. А что делать?
Было бы интереснее, если бы Лев и Коннор действительно умерли (я больной ублюдок), и слёзы моего горя затопили бы несколько материков. Вот тогда бы (наглухо больной) эта история сожрала меня и переварила, и запала так глубоко в душу, что было бы не вытравить. Впрочем, и без моих грёз о вселенской скорби, по ходу книги мне с лихвой хватило страданий.

Коннор Лэсситер пережил слишком много, но началось всё с предательства родителей, которые подписали ордер на его разборку на органы. Затем был красочный, вошедший в историю побег с прерыванием движения на автомагистрали, автобусной аварией, взятием заложника и легендарным транкированием инспектора из его же собственного пистолета. Рука об руку со спасённой в день его побега Рисой он прошёл несколько убежищ для беглых подростков, обречённых на разборку, стал главой самого большого из таких убежищ, сражался за своих людей, пока не потерял всё, кроме самого себя. А потом и себя потерял. Получил в трофеи пришитую к нему руку врага, которую ненавидел, но потом всё-таки стал считать частью себя. Обрёл надежду на то, что мир перестанет торговать живыми запчастями, полученными от детей, чья жизнь началась только-только, и вот – должна уже закончиться, потому что так решили их родители, так решило государство, так решили все, кроме них самих.
Великолепная игра на клавишных не спасла Рису Уорд от приговора к разборке, но зато позже сохраняла ей жизнь пару раз. Сломанный позвоночник также сослужил в своё время ей неплохую службу, как и влюблённость в неё Камю. Риса умеет выживать – с чьей-то помощью или без неё; она может быть хитрой, когда нужно и достаточно бесстрашной, чтобы бросать вызов влиятельным организациям, не боясь не сносить головы. Она оборачивает плохие ситуации себе на пользу, хотя спасти своих близких не может. И вообще, мало кто может им помочь, кроме них самих.
Лев Калдер был тринадцатилеткой, которому промыли мозги и которого готовили в жертву. Он был десятым ребёнком в семье, а таких обычно отправляют в заготовительные лагеря, и жертвы особо не сопротивляются: им с рождения внушают, каким путём им следует идти. Спасённый Коннором, Лев пересматривает свои взгляды на разборку, найдя её… ну, негуманной. Он вступает в борьбу, но по-своему: становится террористом-Хлопком со взрывчаткой в крови. Он должен был сомкнуть ладони, чтобы сдетонировать и заодно унести несколько жизней персонала заготовительного лагеря, но… не хлопнул. Не потому что боялся своей смерти, а потому что боялся смертей других. Он стал кумиром некоторых подростков, как и его друг – легенда-беглец-из-Акрона-Коннор-Лэситер. Лев спасал уготованных в жертву, спасал Коннора, стал членом племени арапачей, покрыл себя татуировками (именами ребят, которых разобрали), на глазах толпы туристов получил пулю, когда хлопнул в ладоши возле статуи Свободы, хотя он не был Хлопком, он не был напичкан взрывчаткой, и выстрелили в него, изрисованного именами разобранных, просто так. Лев – герой, жертва, – но жертва иного рода, – он сумасбродный, смелый и упрямый. Лев – маленький человек, который серьёзно передвинул взгляды большого мира, в котором дошло уже до того, что даже рука статуи Свободы – не её родная, а привитая.
Камю Компри первый человек, которого не разобрали, а собрали. Части чужих гениальных мозгов говорят, что молоко называется «коровьим соком» и помогают говорить ему на девяти языках. Чужих воспоминаний так много, что они не дают цельной картины прошлого, которого у него и не может быть. Чужие ощущения однажды должны замениться своими. Чужая мышечная память диктует, как играть на гитаре настолько великолепно, чтобы его чужие руки попытались отпилить бензопилой. Камю создали «Граждане за прогресс» – организация, которая стоит за большей частью вершимого зла в стране. И хоть Камю их творение, тщательно подогнанное, спланированное, сшитое из отборных кусков, в первую очередь он всё-таки личность. И пусть его считают вещью и собственностью, пусть отказываются признавать, что юридически он существует. Он имеет право на собственное мнение, и как же хорошо, что оно отличается от того, что навязывали ему «Граждане за прогресс». Его любовь к Рисе помогла ему определиться с целью: уничтожить ГЗП. Потеря памяти о Рисе ничего не изменила. Сначала Камю хотел заполучить её любовь, но потом он всего-навсего решил попытаться спасти прогнивший мир, в котором так непредусмотрительно был создан.
Смерть Мэйсона Майкла Старки не принесла мне того удовлетворения, которого я от неё ждала. Во-первых, потому что убил его Коннор, и ему морально тяжело это далось. Во-вторых, пусть Старки всё-таки и не был «необходимым злом», кое-что важное он успел сделать. Несмотря на потери, много кого объединил, спас, скрыл. Он был амбициозным и хитроватым, но при этом недостаточно умным. И недостаточно человечным. Собаке собачья смерть, но Старки, гад, умудрился уйти достойно. И чёрт с ним.
Свободное (и нелегальное) радио Хайдена покорило не только всю страну, но и лично меня. Хайден, который поначалу не воспринимается как важный персонаж, оказывается, способен достаточно… красочно излагать свои мысли, направляя внимание радиослушателей на важные проблемы. Постоянно шутящий, каламбурящий, нарывающийся на гнев Старки, несерьёзный Хайден задевает какие-то важные, живые части мёртвых душ населения, призывая их к бунту.
А теперь признаем: героям было бы куда сложнее добиваться отмены разборки, если бы в дело не влезла потрясающе-неуклюжая и потрясающе-умная Грейс Скиннер: стратег, тактик и человек, который дал миру новую отправную точку.

В этой книге было гораздо больше персонажей, которые сражались за то, чтобы мир, в котором они живут, перестал быть такой клоакой дьявола. Мне не хватит слов, чтобы описать их самих и их маленькие подвиги, положившие начало большим переменам. Было здесь много тех, кто сражался за справедливость и тех, кто сражался против них. Кого-то интересовали деньги, кого-то власть, кого-то не интересовало ничего, а кого-то – сама жизнь, без страха за оную. Вся эта серия заставляет во-первых, во-вторых и в-последних смотреть не на свою жизнь даже, а на сам факт того, что ты живёшь. Цельный, как и было запланировано. Мир, описанный Шустерманом, страшен, как ядерный взрыв, а значит, достоин звания антиутопии.
Кажется, есть ещё какие-то там новеллы-продолжение… пойду почитаю.