4

Видишь, Марина, — сказал Алексей Степаныч, — я хочу, чтоб вы научились играть не только трудные, но и лёгкие вещи…
Что, непонятно? Ты думаешь: «Что же тут учиться лёгкому, когда я уже трудное играю?»
Так вот, лёгкие вещи нужно вам учиться играть АРТИСТИЧЕСКИ, при исполнении лёгких вещей вы должны быть уже не учениками, а настоящими музыкантами. Понятно? В этой маленькой арии ты должна дать и красивый, полный звук и тонкость оттенков. Тут уже должна быть музыка, а не ученическое исполнение трудных пассажей.

Читала и не верила своим глазам... Дело в том, что и в моем детстве была музыкальная школа, и скрипка, и вот такие вот мудрые и добрые преподаватели. И было дело - точно такие же слова, один в один, говорила моя учительница по специальности, давая мне играть - да, да! - именно "Арию" (кажется, это был Глинка, но точно не помню). И я, как и Марина, расстраивалась - что я, маленькая, что ли? или настолько плохо занимаюсь?

В книге множество узнаваемых деталей - переживаний, впечатлений, каких-то почти незаметных, но удивительно правдивых мелочей. Получается, за четверть века в преподавании музыки детям мало что изменилось. В мое время, как и 25 лет назад, малыши играли первую часть ученического концерта Ридинга. А повзрослев - вариации Баклановой и концерт Вивальди. Технику все так же отрабатывали на пьесе "Прялка". А учителя напряженно обсуждали учеников после экзамена: что же поставить - 4 с плюсом или 5 с минусом?

А через месяц мой учитель увидел, что я осторожно обращаюсь с инструментом, и разрешил мне взять скрипку домой… Если б ты видела, как я бежал с ней по улицам!

И это счастье отлично помнится - абсолютное счастье 7-летнего ребенка, у которого в руках его первая скрипка-четвертушка, настоящая скрипка!
И пиетет перед великими скрипачами: попасть на концерт такого скрипача - еще одно счастье. И повод тихонько порадоваться:

 А мизинец на смычке Ойстрах держит неправильно. Совсем как я.

Отличная детская книга - искренняя, открытая, с большим количеством познавательных подробностей. Из тех, что способны заразить идеей. А что Сталина слишком много? Так это историческая достоверность, ничего не поделаешь. К тому же мое советское детство, а еще больше постсоветская юность - когда про партию говорить уже было не надо, а новых учебников еще не напечатали - научили меня читать насквозь, принимая к сведению, но не обращая особенно пристального внимания.