3.5

Повелитель мух. Сколько ещё их, этих книг, мимо которых я прошла в детстве? Уверена, тогда она принесла бы мне больше пользы. Я долго ходила вокруг этого романа, реагируя на отзывы – мировая классика, сильная книга, обязательная к прочтению, лучшая книга XX века – желанием познакомиться, но что-то всегда удерживало. И вот я у финиша.
Прочитала быстро. Читать было неприятно. Постоянно включался педагогический фонарик: этим эпизодом автор хотел сказать…. Всё, что хотел сказать Голдинг, довольно прозрачно, но страшно. Остров - целый мир для мальчишек, волей случая оставшихся без взрослых и выстраивающих свою модель общества. Впрочем, вряд ли свою. За 10-12 лет жизни среди взрослых они уже усвоили некоторые законы выживания. И за красными намалёванными масками мальчишек-охотников угадывается оскал взрослого мира. Борьба за власть, жестокость, порождённая беззаконием, право сильного, толпа против одного, управление с помощью страха. И зверь внутри нас самих. Вообще, мне кажется, Голдинг дал огромное поля для различных аналогий – и социальных, и политических, и религиозных. Успевай оглядываться. И делать выводы.
И снова спрошу себя: понравилась ли мне книга? И да, и нет. Но читать такие книги всё же надо. В своё время.
Шпиль. Очень тяжело шла книга. Путаные мысли, недосказанные предложения, невесть откуда появившиеся образы. Неудивительно, что возникшая вначале ассоциация с Вавилонской башней сменилась идей безумства. Причём, складывалось впечатление, что не только Джослин безумен, а что сошли с ума все, кто оказывался рядом с ним. Потом вдруг откуда ни возьмись из –за угла подмигнул дедушка Зигмунд, и пришло ощущение, что Джослин одержим вовсе не идеей служения Богу, а кровь его бурлит от присутствия в рыжеволосой «возлюбленной дочери его во Христе». И шпиль возводится лишь для того, чтобы вырваться из плена плотских мыслей, посвящая себя чему-нибудь великому и возвышенному. Остановиться на чём-нибудь было совершен невозможно, мысли скакали и неслись галопом, вверх-вниз по лесам строящегося храма. А в конце вообще всё пошло кувырком. И эта чудовищная насмешка тётушки показалась каким-то бредом. Еле домучила повесть.