4

Реконструкция событий выглядит так.

К концу семидесятых героин окончательно вышел из моды, а каналы поставок из Азии и Европы более-менее обрезали. По этой причине торчки остались в основном в крупных городах на побережьях и сильно зависели от дилера и качества его товара. Как правило - плохого: перекупщиков было много и все они разбавляли героин, превращая его в почти что зубной порошок.

Ситуация поменялась, когда мексиканцы из крохотного штата Наярит самостоятельно изобрели ритейл, основанный на ясном и эффективном алгоритме: работать автономными ячейками, которые нанимают водителей, везущих героин по звонку заказчика; конкурировать за клиента, но не за товар; использовать связи клиентов для выхода на новые рынки; никакого насилия; хранить, развозить и продавать товар мелкими партиями. За восьмидесятые "Парни из Халиско" покорили запад США, избежав внимания полиции, привыкшей брать с килограммами наркоты вооруженные до зубов банды, а к девяностым вышли на оперативный простор Среднего Запада - и нашли идеальный рынок.

Идеальный потому, что параллельно в медицине США произошла революция: за десять лет фактический запрет на обезболивание опиатами сменился убеждением, что боль нужно убирать всегда и любой ценой. Сливки сняла "Пардью фарма", пролоббировавшая как можно более широкое внедрение опиатов/опиоидов под (необоснованным) предлогом, будто боль не даст вызвать привыкание, и выпустившая на рынок оксиконтин - практически аналог героина.

Дальше в ход пошли законы рынка: "Пардью фарма" завалила страну доступной наркотой, которую выписывали уверенные в ее пользе врачи, и получила стабильные супердоходы от огромной армии потребителей, готовых в прямом смысле на все, чтобы получить очередную таблетку. Потом к фармацевтам подключились авантюристы с врачебной лицензией, выписывавшие обезболивающие буквально миллионами доз в год всем подряд в фиктивных клиниках.

А еще чуть позже пришли мексиканцы с дешевым, чистым и доступным героином - и Ржавый пояс, еще в семидесятых потерявший промышленность, социальные связи и понимание, как теперь нужно жить, буквально захлебнулся двойной эпидемией болеутоляющих и героина. В штатах, где раньше тяжелых наркотиков не было вообще, количество смертей от передозировок уверенно догнало и перегнало количество погибших в автокатастрофах, а в мелких городах Среднего Запада таблетки на годы вперёд стали параллельной валютой (!) и основой теневой экономики.

Избежать параллелей с классическим репортажем «And the Band Played On: Politics, People, and the AIDS Epidemic, 20th-Anniversary Edition» Randy Shilts практически невозможно: Киньонес так же дробит повествование и тасует эпизоды с десятками разных героев, выстраивая из частных историй падения и сопротивления хронику национальной катастрофы. Он даже выделяет похожий поворотный момент: как смерть Рока Хадсона заставила национальные сми обратить внимание на ВИЧ, так и эпидемия опия-сырца вышла на первые полосы после гибели Филиппа Сеймура Хоффмана.

Но Шилтс гораздо жестче выстраивает нарратив и еще ясней прописывает причины и этапы трагедии, не перетягивая внимание на себя и свою работу. Киньонесу такой собранности и умения уходить в тень не хватило, зато охват и проработка материала - практически на таком же уровне. А ключевое достоинство книги - то, что автор знает и понимает Мексику, без которой история "Страны грёз" была бы ущербной.

Закат образцово-показательной "страны американской мечты" - Среднего Запада - отзеркален погружением в психологию наяритских дилеров и рассказом об экономическом взлете их штата: пока жители Ржавого пояса и Аппалачии массово гибли в стране наркотических грёз, "парни из Халиско" так же массово подсаживались на кайф от больших денег, которые одних вытаскивали из нищеты, а другим давали шанс хоть чуть-чуть побыть первым парнем на деревне.

Финал "Страны грез" тоже напоминает о книге Шилтса: там, где в And the Band Played On - акцент на усилиях врачей и гей-активистов, пытавшихся заставить общество и государство обратить внимание на проблему, в Dreamland - упор на точно такого же рода усилиях полиции, госслужащих, гражданских активистов и родственников наркозависимых. Шилтс остановился в точке, когда эпидемию ВИЧ признали наконец эпидемией и начали с этим что-то делать. Киньонес делает упор на появлении низовых организаций, которые говорят об эпидемии и возрождают комьюнити в Ржавом поясе. В обеих книгах до светлого будущего далеко и, наверное, Dreamland двухтысячных ползти до выздоровления даже дальше, чем рейгановской Америке - до победы над эпидемией ВИЧ. Но надеяться надо.