5 Свобода, равенство, братство или смерть

Интерес, возбуждаемый этим человеком в окружающей публике, был далеко не высокого сорта. Если бы ему угрожал не такой чудовищный приговор, если бы можно было предполагать, что хоть одна из жестоких подробностей этого приговора будет смягчена, -- ровно настолько же уменьшилась бы привлекательность события. Потому и глазели на него так усиленно, что его тело предназначалось к беспощадному терзанию: оттого и ощущалось это напряженное любопытство, что вот это самое бессмертное существо будут мучить и рвать на части. Каким бы глянцем ни старались зрители покрывать свою любознательность согласно личной способности каждого к самообману, проявляемый ими интерес был, в сущности, интересом людоедов.

Диккенс есть Диккенс. Что ни книга, то шедевр.

Моя любовь к Диккенсу так всеобъемлюща, так во многих сферах жизни себя проявляющая, что я даже не смогу вспомнить время и место, откуда это всё началось.

Бывает так, что какой-то образ, сюжет, элементы, детали чего-то преследуют тебя повсеместно да так, что ты уже готов узреть в этом какой-то знак. Прямым образом или косвенным, но Диккенс появляется в моей жизни и именно в таких событиях, которые мне более всего приглянулись.

Например, мне очень нравится сериал про социопатичного продавца в книжном магазине, Бернарда Блэка, и одной из первых ассоциаций с именем Чарльза Диккенса является тот диалог из самой первой серии:

— Так. Эти книги — сколько?

— Эм?

— Те книги в кожаном переплёте.

— Полное собрание сочинений Чарльза Диккенса.

— Это настоящая кожа?

— Это настоящий Диккенс.

— Мне нужно знать, настоящая ли это кожа, они должны подходить к дивану. Всё остальное в моём доме настоящее. Даю двести.

— Двести чего?

— Двести фунтов.

— А они в кожаном переплёте?

— Нет.

- Мне нужны в кожаном переплёте, чтобы подходили к бумажнику. Следующий.

Второй (иногда первой) ассоциацией является исполнитель роли моего любимого Визериса Таргариена, Гарри Ллойд, который является прапрапраправнуком Чарльза Диккенса. Притом, изначально я не знала, что Визерис Гарри Ллойд является потомком моего любимого писателя. Ещё одно приятное совпадение ;)

Иногда мне даже кажется, что между ними и впрямь есть какое-то внешнее сходство. Скажем, молодого Диккенса я именно так себе и представляла.

Стоит ли упоминать, что у ещё одного любимого мною писателя, Терри Пратчетта, есть роман, в котором фигурирует Диккенс? ( «Финт» Терри Пратчетт .) Ещё одно приятное совпадение...

Так, это всё присказка, а отсюда начинается рецензия.

Было необычно встретить у Диккенса произведение о времени, в котором он не жил. Тема не совсем типична для него, ведь жанр исторического романа ему не близок. Диккенс пишет о социальном и о психологическом - последнего, так или иначе, не отнять, потому как даже третьестепенные персонажи у него выглядят интереснее, чем живые люди.

Основные сюжетные линии развиваются на фоне событий во Франции 18 века, когда чернь устроила переворот (тот, в котором взятие Бастилии и казнь короля). Во Франции это до сих пор праздник, а вот Диккенс показывает изнанку этого события. Именно так, изнанку - то, чего не хотят видеть люди, то, во что они не хотят верить. Потому что многим (не очень умным) людям кажется, что это праздник свободы, когда упразднили режим, а что это было на самом деле? Обыкновенная кровавая бойня, резня. Скажем так, людям из другой категории, тем, что поумнее, здесь ничего нового и не откроется - всем им понятно, что каждый переворот, каждая революция - это кровь. Даже если это правое дело, даже если это была как будто идея чего-то хорошего в начале, это всегда кровь и бездумная месть.

Диккенс не становится ни на сторону дворянства, ни, тем паче, на сторону бедняков. Он просто и без обиняков показывает то, чем эти события являлись на самом деле.

Я всегда скептически относилась ко всяким там освобождениям рабов или к таким вот переворотам, в которых сбрасывают аристократию, казнят, ну нет у меня сочувствия к бедным, безграмотным нищебродам, уж извините. Да, знаю, что их притесняли, знаю, что они трудились, как волы, но нету у меня к ним такого сочувствия. Во-первых, не люблю безграмотных людей. Это, конечно, не значит, что их нужно убивать и притеснять, но когда из них пялят бедных овечек, а потом мессий на крыльях праведного гнева, это не вызывает отклика в моего душе. Во-вторых, эта тема избита и так усердно массируется в кино и литературе, что становится тошно. Тошно от того, что показывают только одну сторону медали - бедных притеснённых, которые казнят потом своих господ, и это вроде как хорошо - потому что именно так это обычно и показывают, как что-то правильное и праведное. Противно.

У Диккенса этого нет. Нет, он не обеляет знать, но он и не показывает этих мятежных бедняков, как несчастных обиженок. Он показывает их именно теми, кем они и стали в эти дни - мясниками.

Что ещё понравилось

- то, что эти кровавые события изображены практически без чернухи, но так, что мурашки по коже, читаешь и боишься, что будет дальше с твоими героями - уметь надо, это и есть талант. Современным авторам нужно поучиться,

- чисто диккенсовский, викторианский сарказм - так тонко и искусно опустить и застебать всё, что ему не нравится - это тоже нужно уметь. Особенно понравилось, как он всегда называл эту французскую мятежную чернь добрыми патриотами в моменты их самых чудовищных деяний,

- отменно прописанные, сильные женские персонажи. И кто сказал, что подобное - удел 21 века и преимущественно писателей женского пола? Видно, так говорят абсолютно нечитающие люди. Две полярные, но одинаково сильные героини - мисс Просс и мадам Дефарж прекрасно иллюстрируют, что в романах у Диккенса женщина может быть как хитроумной злодейкой, так и решительной героиней на стороне Добра. Кстати, оно у Диккенса настоящее, с большой буквы и не в кавычках.

- то, что ни одного кривого, кровавого поступка он не показывает, как нечто праведное и правильное. Даже случайное убийство, пожалуй, самой страшной и чудовищной героини не проходит бесследным - убившая её героиня остаётся навсегда глухой. И это, опять же, не показано как "око за око" или кара божья - это просто от избытка чувств, от осознания своего поступка и от груза навалившихся обстоятельств.

- нравится, как Диккенс своим сарказмом изобличает самую мною нелюбимую категорию людей - тех, кто решил, что он волен карать. То, что мне ненавистно во всех книгах и фильмах (как и любовь к этому зрителей и читателей) - это когда казнят и наказывают злодеев, дескать, те заслужили. И вот тогда возникают самые агрессивные желания, основанные на том, что вот такие-то "борцы за "добро" и спгаведливость" и есть самые мерзкие, гнусные людишки, которых хочется вообще стереть с лица земли. Да, многие из знати делали много фигни своим подданным, но как же гадка их месть и то, как её показывают другие писатели в своих произведениях. У Диккенса в этом произведении нет-нет, да и проскакивали фразочки, например о том, как Сидни Картону, да и любому другому нормальному человеку на его месте, хотелось бы взять да и прикончить эту мадам Дефарж, совершив таким образом доброе дело. (Как я его понимаю.) Но нет, он этого не делает. Мысли - да, допустимы и естественны, только такие мысли и возникают при виде линчевателей у нормальных людей, но поступки - нет.
Спасибо ему за это, спасибо. Мы с ним на одной волне.

У Диккенса есть один недостаток (хотя отсюда и вытекает его достоинство в итоге) - после него всё кажется жалким.

Мартин - жалкий (ну это понятно и без Диккенса), Дрюон - жалкий, тупые дейнерисы, освобождающие рабов - жалкие (впрочем, это тоже не секрет), дурацкая война маглов и чистокровных - жалкая. Потому что всё однобоко. (И людям, блин, это нравится, капец)

Да, современная "литература" после Диккенса кажется жалкой. Хотя есть и исключения. Толкин, Ремарк, Льюис, Пратчетт, Аберкромби и Диккенс - это мой топ писателей. Возможно, кого-то удивит, хотя для меня это очевидно, но для меня это писатели со схожей этикой.

Про персонажей, сюжетные линии и язык писать нет смысла. Это Диккенс. Его надо читать.

Эстетика

Композиция: 5
Язык: 5
Персонажи: 5
Сюжет: 5
Атмосферность: 5

Этика

Персонажи: 5

Идеи: 5