5 Томас Манн "Иосиф и его братья" (1926-1943)

I

Гениальная книга, в преддверии которой "Волшебная гора" была лишь разминкой, скупым пересказом, беглым изложением смысла. Томас Манн, и без того не склонный к поспешности, в "Иосифе" - развернул - идеи, образы, время и даже само бытие - при этом неизбежно преумножив слова.

Живые мнения о романе я могу разделить на три категории: 1 - не осилил, 2 - ура, я это сделал (в моем издании 1600 страниц плотным набором букв), 3 - гениальная вещь, после которой читать что либо еще не имеет смысла, по крайней мере, некоторое время.

На самом деле я удивился многочисленности второй категории. Нет, понимаю, если бы речь шла об "Улиссе" - там, правда, надо постараться. Но понять в чем сложность восприятия "Иосифа" мне сложно. Неужели вся загвоздка лишь в объеме? Это странно, мы же, читая, не за количеством наименований гонимся.

Хотя, надо признать, романист Томас Манн обладает специфическим, въедливым языком, пронзая которым события, места, предметы, время - он не оставляет ни одного пустого или сокрытого уголка - всё предстает перед читателем на страницах книги. И здесь, в "Иосифе", вступление на 60 страниц - действительно идет совсем не по маслу, надо поднапрячься, постараться и затем, увязнув в неопределенности времени, погрузиться в увлекательную историю.

II

Томас Манн взял библейский миф об Иосифе и раскрыл его в четырех, выходящих по мере написания, книгах... Здесь становится сложно хоть немного приблизиться к описанию сути явленного нам. Потому что роман оставляет далеко позади привычную форму повествования, где с кем-то что-то случается, кто-то через что-то проходит и всё становится каким-то определенным образом. "Будденброки", за которые он получил Нобелевскую премию - вот типичнейший мощнейший роман. А "Иосиф и его братья" - не роман. И не философский трактат тоже. И, конечно, не какая-нибудь форма эссе. Он - исследование - памяти, (вездесущего) времени, человечества и человека, а так же всевозможных, переплетающихся форм прошедшего, настоящего и будущего.

По мере чтения, становится очевидно - не просто так Томас Манн выбрал эту историю, не только для того, чтобы раскрыть ее и показать, как всё было. Опускаясь до самых основ мира, он получает уникальную возможность - рассказывать о многих вещах так, словно они происходят впервые - сродни убийству Авеля Каином - он наблюдает... построение мира. И вместе с тем, всё уже было! Да, даже в те далекие времена для тех людей уже существовали еще более далекие времена. И пусть, по утверждениям Манна, они воспринимали совершенно иначе и себя и время, стирая грани личного и текущего - всё же истории уже ходили по кругу и то, что происходило с тобой уже было с твоим предком и ты, для красоты бытия, старался соответствовать мерному ходу цикличного времени.

III

Так сколько же здесь... Библии, Бога, всего вот этого? Много, очень много. Вся сюжетная нить точнейшим образом вписана в скромный пересказ сюжета из Ветхого Завета. И Бог присутствует практически на каждой странице книги - в словах, мыслях, деяниях, помыслах.

В "Иосифе" нет ни единой строчки вымысла, всё следует точной букве Писания. Рассказанная история не ограничивается его братьями (будущие колена Израилевы) и даже его отцом Иаковом - Манн вводит множество других библейских персонажей и каждый из них действует по когда то точно написанному. Никто не сможет упрекнуть автора в искажении правды, ни один священнослужитель не найдет причин обвинить его. "Теперь я знаю, как всё было" - ставшие легендарными слова, перепечатавшей начисто первый том, секретарши Томаса Манна.

И в этом истина. Потому что перед нами не сухой пересказ.

Цитата из Писания: Иосиф, семнадцати лет, пас скот [отца своего] вместе с братьями своими, будучи отроком, с сыновьями Валлы и с сыновьями Зелфы, жен отца своего. И доводил Иосиф худые о них слухи до [Израиля] отца их. Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, — и сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно. И видел Иосиф сон, и рассказал [его] братьям своим: и они возненавидели его еще более. Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу.
Конец цитаты.

Как именно они пасли скот? Почему Иосиф жаловался? Какие отношения были между всеми братьями? Что значит "сын старости его"? Почему Иаков любил Иосифа более других? В чем выражалась его любовь? Как к ней относился сам Иосиф? Что за разноцветная одежда? Как так сделал и подарил? Как братья возненавидели Иосифа? Сразу же? От одной лишь одежды? Или это происходило постепенно (речь ведь, к слову, не просто о каких то парнях, а о, напомню, коленах Израилевых)? Как проявлялась неприязнь? Как относился к ней сам Иосиф, пытался ли что-то изменить? Что за тема сна?

Куча, куча вопросов. И на все Томас Манн дает ответы! Его история поразительно правдива. Возникает чувство, что мы имеем дело с... с чем угодно, но только не художественным вымыслом. Здесь люди, со всей возможной правдоподобностью, живут, переживают, страдают, и... переживают Бога. Ибо именно их предшественником Авраамом был переоткрыт Бог. Ими же он пытается быть... материализован, закреплен в этом мире. Нигде я не видел более тесной связи между Ним и нами. Томас Манн, словно проповедник с высокой кафедры, раскрашивает старые, привычные нам слова так ярко, так полно, что не остается ничего иного, кроме как признать - "Верую".

IV

А затем он, ни на йоту не отклоняясь от первоисточника, разрушает святость того же самого слова! - Каким таким злодеянием? Каким таким наговором?

Вот тут как раз та самая тонкость, те самые ирония и юмор - которыми, по утверждению самого Томаса Манна, полон главный труд всей его жизни. Ибо он - очеловечивает и закольцовывает. Все те люди, что считают Библию крутым боевиком - изрядно возрадуются, потому что здесь - люди. А святость - в рамках реально существующего человека - вещь очень и очень относительная. Идеально прекрасны, как правило, лишь мертвые и почти забытые. Остальным свойственна человечность, со всем из нее вытекающим. Я хочу сказать, что Томас Манн логикой и естественностью жизни убивает Бога, растворяет его в ней. И нет Его на самом деле. Человек открывает Его, держит Его, наделяет Его, слушает Его, идет (ведомый Им) - и всё это делает сам. Где Бог? Даже внутри праотцов занимаемое им место не так велико, а то, что есть - поделено между еще не окончательно канувшими в лета местных Баалов и... всё той же двуличной человечностью.

Да, двуличие и андрогинность - вот одни из основных признаков нашего мира. Бог создал нас, а мы открыли Его - жестокого и ревнивого, требующего от нас любить только Его, не допускающего даже мысли о разделении любви, стремящегося к высшей славе и создавшего не только избранного человека, но и избранный народ - чтобы среди них быть первым. А мы, опасаясь подвести Его, на предначертанном Им пути - стараемся следовать выдуманному нами посланным Им замыслу.

И ведь всё было. Стократно повторенные круги не только бытия, но и чувств. Всё испытуемо, мы идем по протоптанной предками тропинке, и потомки пойдут по ней же, и она станет лишь ненамного глубже. Тропинка не жизни в целом, но моделей поведения. Иначе говоря, то единообразие, на котором строится психология, социология, медицина. И лишь некоторые из нас движутся так быстро и так ново, что земля бежит им навстречу.

Небольшой доклад.

Так что же создал Томас Манн? Прости Господи, байопик, прославленную песнь или антихристианскую ересь? Ничего из этого. Я уверен, что, после прочтения, точно так же, как одни воскликнут "Бог мёртв!", другие будут выступать с плакатами "Во славу Божию". Истины же не будет ни в одном из них. Ибо правда андрогинна. У правды, как у лучшего из изобретений - присутствуют и женские и мужские половые органы. Несмотря на наличие производных имен Бога - "Иосиф и его братья" - далеко не о Боге, он о нечто лучшем - о человеке, вмещающем Бога, он о человечестве и в нем, в "Иосифе", преогромное количество пластов. Книгу можно перечитывать, перечитывать и перечитывать. И, думаю, в разные периоды своей, дай то Бог, долгой жизни - открывать ее со всё новых и новых сторон.