5 Анатомия блефа

Что такое история? Слово, обозначающее некую противоречивую развивающуюся реальность; упрощенное до схемы, стереотипа, учение о ней. Всегда сбивает с толку. Есть еще третье толкование - то, что рассказывается, художественное повествование. Реальность кажется необъятной. Поэтому наука сводит ее к модели, а искусство к образу, который отличается от теоретических схем пусть не полнотой картины, но хотя бы наличием динамики, произвольностью, процессуальностью. Но образ со временем превращается в штамп. Где же выход?

Скорее всего, в принципиальном отказе от рамок, которые ставит перед автором традиционная литературная форма.

Кажется, этой дорогой идет Эрик Вюйар в «Повестке дня».

Нас интересует суть. И фикшн, и нон-фикшн идут по пути искажения действительности. Остается одно – отбросить вериги исследователя или поэта, стать мыслящим тростником.

Что же получается? Нечто оригинальное.

Я бы назвал «Повестку дня» романом-колонкой. Публицистическая заостренность, сарказм, ирония, свобода выражения мысли, субъективность, оценочность. Текст возвращается к непосредственности, не первозданной, пустой, а умудренной опытом.

Впрочем, для нас подобная форма не нова. «Повестка дня» чем-то напоминает «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма, только изложенный на бумаге.

Знакомая дикторская интонация: «Утром 12 марта австрийцы ждали немцев лихорадочно, неприлично весело. Во многих фильмах того времени видно, как люди пожимают руки перед прилавком киоска, видны ярмарочные грузовики, ищущие флажки со свастикой. Всюду все встают на цыпочки, подпрыгивают выше головы, хватаются за козырьки домов, карабкаются на стены, на уличные фонари – куда угодно, лишь быть видеть. Но немцы заставляют себя ждать. Прошло утро… послеобеденные часы истекли, странно; время от времени в деревне громко тарахтел мотор, развевались флаги, на лицах сияли улыбки: «Они идут! Он идут!» – раздавалось отовсюду. Глаза вылезали из орбит, таращились на асфальт… ничего. Люди надеялись, а затем утихали, опускали руки, и спустя четверть часа уже лежали на траве и болтали... Вечером того же дня венские нацисты запланировали факельное шествие, чтобы встретить Адольфа Гитлера. Церемония намечалась грандиозная и волнующая. Ждали допоздна, никто не появился. Люди не понимали, что происходит. Мужчины пили пиво и пели, пели, но вскоре петь расхотелось, возобладало разочарование… Люди начинали задаваться вопросами. Где немецкие танки? Где боевые машины? Где бронеавтомобили? Где все, что нам обещали? Фюрер больше не хочет свою родную Австрию?»

В своей книге Вюйар демонстрирует мощь лаконизма. Чтение «Повестки дня» по хронометражу займет, наверное, столько же сколько знаменитый фильм. Отказываясь от велеречивости и эпических объемов, он не теряет в точности формулировок и глубине мысли, прицельности образов.

Серьезности фактов здесь противопоставляется остроумие, сугубо человеческая способность говорить с изрядной долей скепсиса, заглядывая за нагромождение эпохальных исторических декораций. Что же там скрывается за вечной сказкой о порядке?

«Новый порядок».

Не к нему ли звали народы нацисты?

«Повестка дня» нацелена на демонтаж пронацистской иллюзии. За привычной отполированной до блеска кинохроникой и историческими исследованиями картиной неумолимой поступи железного Рейха скрывается «новый беспорядок».

«Мир пасует перед блефом» - центральная идея книги. Поэтому перед нами роман о добровольном сокрытии правды волками и ягнятами, о внутренней готовности каждого к нацизму, с легкостью диктующего ожидаемое смысложизненное меню – герои, стальная мощь, несгибаемая воля, невероятная наглость, подвиг по расписанию.

Мы все это любим. Нам нужны трагические страницы истории с голливудским размахом.

Но исполины на глиняных ногах обычно отбрасывают тени в виде черных маленьких человечков.

«Повестка дня», таким образом, вполне логично оказывается классической тоненькой книжицей томов премногих тяжелей, возражение (и по форме, и по содержанию) вечно нацистскому в человеческой душе – человеческой тяге к мифотворчеству, к эстетике, как учению о чем-то внешнем и несущественном, к лжи и блефу в конечном итоге.

Жесткий переплет