3.5

«Роман ваш — чрезвычайно интересен,
технический его недостаток — чрезмерная растянутость,
обилие „разговора“ и затушёванность, стёртость „действия“»
(с) Максим Горький

Автор погружает читателя в пост-революционную Россию 1918-го - 1920-ых годов. Тут вы не встретите хронику событий или коль сколько внятного описания исторических происшествий. Повествование окутывает вязкой атмосферой илистого дна прозябающей и неустроенной сельской глубинки, голода и обесцененой человеческой жизни. Этакий взгляд снизу на бытие того пост-революционного времени.

Мы проникаем в этот тягучий пейзаж через блуждания главного героя-сироты по просторам страны и его попытки понять и построить коммунизм, снять с него мерки, чтобы внедрять в других местах по образу и подобию. Тесный душный мир вечно голодных неустроенных необразованных людей, которые с присущей им наивной решительностью и рвением ведут беседы "о необходимости построить социализм будущим летом", оперируя лозунгами и ежеминутно воспаляющимися идеями в их необременнёном знанием представлении.

Вспоминаются "Окаянные дни" Бунина, где события описываются как бы со стороны, и хотя писатель является их непосредственным очевидцем, но не может он принять этой новой реальности, хочет проснуться как от страшного и жестого сна. Тут же - напротив, мы являемся активными деятельными участниками попыток "бедных, неприспособленных людей, дуром приспособляющих социализм к порожним местам равнин и оврагов".

Всё в этом мире настоящее и какое-то туманно-иллюзорное одновременно. Постоянное неизбывное "ощущение какого-то смутного бредово-горячечного сна". И вот это погружение в такую атмосферную дрёму создаёт впечатление проживания той эпохи.

Смерть тут не страшна, она без боли и страдания как скука как непонимание сути и ценности жизни.

Втайне он вообще не верил в смерть, главное, же, он хотел посмотреть – что там есть: может быть, гораздо интересней, чем жить в селе или на берегу озера; он видел смерть как другую губернию, которая расположена под небом, будто на дне прохладной воды, – и она его влекла. Некоторые мужики, которым рыбак говорил о своем намерении пожить в смерти и вернуться, отговаривали его, а другие соглашались с ним

Очаровывает своеобразный и удивительный слог автора с каким-то особым ёмким простовато-наивным толкованием глубинной сути вещей.

— Ты возьми птиц! Это прелесть, но после них ничего не остается — потому что они не работают! Видел ты труд птиц? Нету его! Ну, по пище, жилищу они кое-как хлопочут, — ну, а где у них инструментальные изделия? Где у них угол опережения своей жизни? Нету и быть не может.
... А у человека есть машины! Понял? Человек — начало для всякого механизма, а птицы — сами себе конец.

Персонажи книги прекрасны, жалки и ужасно беспечно жестоки одновременно. Умиляют, улыбают и страшат их размышления о сути вещей, околдовывает "загадочная глубина смысла, которая мерцает за поражающей всех вязью его мысле-слов".

Центральная часть романа и правда до одурения тягуча, раза два-три я начинала читать снова очаровываваясь слогом и своеобразностью расссуждений и вновь бросала в середине. На этот раз книга покорена! Одно могу сказать - начиная читать не ожидайте лёгкости бытия. Будьте открыты для знакомства с бесчисленными чудаками, встречающимися и вникуда пропадающими на страницах книги, у каждого своя изнанка наружу.