5

«Господи, Зюскинд, да оставь же ты его в покое!» — думалось мне всякий раз, когда я переворачивала очередную страницу, и не видела конца тягостным метаниям Ноэля. Персонаж — человечек мелкий, непримечательный, нелюдимый, сочувствия отнюдь не вызывающий, а разве что только жалость. Крыса в лабиринте. Невероятно, и невероятно смешно, что пятидесятилетний мужчина, отслуживший в своё время и, по идее, чего только ни повидавший, может быть затравлен голубем. Ну разве раньше никогда не доводилось ему видеть птицу? Или, может быть, здесь она вторгается на «его» территорию — и в том всё дело? А если даже это и условность автора, значит, суть в том, что все мы одержимы разными фобиями, которые на поверку — пффф?
Честно, я думала, что автор своего персонажа сведёт за день в могилу. По какой-то странной невероятности кривая вывела, жизнь снова размеренна, спокойна, коридор чист и без голубя. Это происшествие по масштабам и гротеску напоминает превращение в таракана у Кафки: мгновенно смещаются все планы, социальные роли, и т. д. и т. п. Но самым удивительным для меня стала в этой повестушке бездонная рефлексия персонажа, который в обычной жизни едва ли привык о чём-либо раздумывать.

Три истории были… разные.

Первая — настолько банальна и копирует столь многочисленный паттерн реальности, который наверняка по нескольку раз происходил в жизни каждого: кто-то нам говорит, что где-то в чём-то мы недотягиваем, и мы расстраиваемся, впадаем в депрессию, всё валится из рук и т. п. Вопрос, конечно, стоит ли вообще обращать внимание на подобную критику, и если стоит — то насколько, в каждом конкретном случае. Здесь у героини проблема в том, что она не видит шаблонности в высказывании критика, не понимает, что это — его работа, принимает всерьёз и лично на свой счёт его слова, в то время как та же фраза была заготовлена у него для десятков других студентов. Ну и следствие плачевно — полнейшее разложение. Публика может говорить что угодно, и конечно, нужно хоть иногда прислушиваться к отзывам, однако если ты видел смысл в своих действиях, а критика их обессмысливает — нужно ли воспринимать такую критику? Очевидно, что нет. Глубину не нужно искать, нужно не давать левым людям её разрушать.

Вторая история меня порадовала. История несбывшихся ожиданий, обманчивой внешности, стремления людей вырваться за границы привычного, мечта об экзотике. Они видят этого парня и приписывают ему такую вот способность – вырвать их из приевшейся обыденности — благодаря его внешности. И даже поведение его, присущее ничего не смыслящему дурачку, в их трактовке становится дерзким, героическим… Самое прекрасное в этой истории — реакция местного гроссмейстера на свой выигрыш. Разочарование, и прежде всего — разочарование в себе, что обманулся в этом парне — ведь он тоже хотел, чтобы его в кои-то веки обыграли, своеобразный уход от привычного и надоевшего течения дел. Разочарование в не-обретении гениальности (в лице незнакомца), что его продуманные стратегии снова нерушимо верны. Что не случилось волшебного вихря, наподобие того, что унёс Элли в волшебную страну.

Над третьей историей я вволю насмеялся. Это же надо было такому случиться, что именно в тот день я рылся в залежах камней на балконе в поисках плит девонского известняка, которые некогда привёз из очередной вылазки в область (даже не помню, Липецкую или Воронежскую), с кучей окаменевших раковин, дабы подарить кусочек одному интересующемуся знакомому восьмилетнему спиногрызику. С багажом знаний, которым ныне обременяют в школе, мысль о превращении всего в раковины — я просто даже не могу выразить, насколько абсурдна. Чепуха же, несусветная, как только такое в голову прийти могло. Ну и, соответственно, страшно не становится. В связи с этой историей мне вспоминается один рассказ, кажется, Лавкрафта, про то, как человек в окно видит огромное чудище, ползущее по горе, и лишь в конце, смертельно напуганный, понимает, что это бабочка на стекле. Лавкрафт, кстати, тоже любил «выкапывать» ужасы, ископаемые они у него были. И тут — эта нелепая, ископаемая теория с заполоняющими весь мир раковинами… ну что я могу сказать? В одной из местных рецензий (да ещё помеченной как лучшая), говорилось, что автор прав, и все мы превращаемся в раковины. Но этот вывод был бы логичен, относись он к «Голубке», а в контексте данной истории его сделать нельзя. Либо если только понимать раковину как узость мышления и невозможность смотреть на вещи более широко. Ну и всё равно, исходя из логики одного сумасшедшего, не следует обобщать и распространять «раковины» на весь род человеческий…

Ну и о наблюдении. Я тоже страдаю такой литературной амнезией. Не в последней, конечно, стадии — когда не помнишь даже, что книгу когда-либо читал, но довольно сильно, большую часть из прочитанного забываю напрочь: сюжет, имена персонажей и т. п. В памяти остаётся лишь букет эмоций, и именно из-за него иногда возникает желание перечитать книгу. Зачем же я читаю? Затем, что голова работает в это время, затем, что после можно отрефлексировать (и кстати, рефлексию я, в отличие от книги, запоминаю). Ну и здесь рецензии я пишу в первую очередь для себя, пробежался — и основные моменты вспомнил, удобно)

А сборником остался очень доволен, это такие рассказы, которые идеально подходят для того, чтобы их давать на литературных олимпиадах.

И картинку прекрасную нашёл, пока про Голубку читал. Хоть она и мелькала уже здесь на Либе, но пусть будет: