4.5

Кто не помнит знаменитую схему движения от обезьяны к человеку? Зверухи верною дорогой бодро шагают к светлому будущему, в процессе теряя телесную растительность и обзаводясь молотками, копьями и прочими аксессуарами. Говорят, даже разумом обогатились, но в это как-то слабо верится. В финале светлого пути число видов гоминидов сократилось до одного, самого наглого и самого лысого, который напялил на башку корону и назначил себя венцом эволюции.

В том, что имело место постепенное эволюционное усложнение живых организмов, сомневался под конец жизни внезапно сам Ч. Дарвин. Честный человек был и не смог замолчать факт простой и неприятный: отсутствие промежуточных звеньев. Ну, то есть был, например, некий вариант примитивной зверюшки А, а потом внезапно бац - она исчезает и на смену ей приходит более совершенная зверюшка С. Стоит ли искать свинью под номером три... ой, то есть зверюшку В, переходную между А и С? Нет, не так даже - была ли она вообще?

В общем, антропология - социально поощряемый и государственно финансируемый поиск чорных кошек. Теперь я знаю, в какой сфере стоит строить карьеру иррационалам-интуитам - в области палеоантропологии, конечно. Стыдно сознаться, но я долго и ошибочно полагала, что там всё скучно, упорядоченно, разложено по ящикам, обклеено ярлыками и нафик забыто и пылью присыпано, а насамомделе в антропологии такие страсти кипят, вплоть до драк и преступлений. Сообщество антропологов двумя словами можно описать как террариум единомышленников, любой женский коллектив обзавидуется количеству и разнообразию ядов. Учёные агрессивно враждуют, подставляют и предают коллег, прячут добытые кости и не подпускают к ним соперников - и как работать в такой нервной обстановке? Против бедолаг антропологов заодно сплотились африканские фактории с их консервированным рататуем, междоусобные войны в колыбели человечества и агрессивные феминистки с их перманентно уязвлённым самолюбием - ну как смеют древние мужчины быть крупнее древних женщин?!

Но антропологи держат удар и не остаются в долгу. Автор мне прямо открыл глаза и я долго оставалась в таком положении, периодически помахивая рукой отлетающим иллюзиям, ибо эти люди, т.н. антропологи, сортируют черепа наших предков, руководствуясь интуицией! Как жить-то теперь?

С другой стороны, на что ещё им, бедным, опираться? Разные способы датировки костей дают разные результаты с огогошным разбросом, в одном географическом месте (и даже слое) могут находиться останки представителей разных видов, останки могут быть изуродованы болячками... Или вот пример: по разные стороны горного хребта найдены останки - более примитивные А и более совершенные В. Кем А был для В - «папой» или «братом», развивавшимся в других условиях? И что, и куда стрелочки рисовать будем? Тем более, что

К тому времени, как вы сформулируете свой сценарий, вы настолько удалитесь от любой верифицируемой информации, что главным критерием его правдоподобности станут ваше красноречие и талант рассказчика.

Вполне себе научный такой подход. В общем, нельзя антропологу без фантазии и хорошо подвешенного языка. Хотя временами воображение исследователей воспаряет до невиданных высот: если рядышком в одном слое лежат два ну очень непохожих скелета, значит, это не два разных вида, а банально самец и самка - половой диморфизм-с. Объяснение одному «неудобному» скелету, который не вписался в красивую теорию, не могу не процитировать:

Майер <...> после анализа костей ноги неандертальца заявил, что их искривлённость объяснялась не только перенесённым рахитом, но и жизнью в седле. Из-за боли в ногах несчастный якобы постоянно хмурил брови, что и привело к развитию костных выступов над глазницами. <...> Майер отрицал древний возраст находки и утверждал, что кости из Фельдхофера были останками русского казака, который погиб в Германии в 1814 году во время похода на Францию. Получив ранение, бедняга спрятался в пещере, где и умер, а затем всего за полвека его кости необъяснимым образом покрыл двухметровый слой породы с окаменелостями.

И тут русский след нашёлся.

Антропологи люди ещё и самолюбивые. Кому охота признать, что найденная им прекрасно сохранившаяся челюсть принадлежит не виду новому и древнему, а уже известному и описанному конкурентом? Каждый норовил приписать своим находкам новизну и исключительность, а отсутствие универсальности в терминах вносило очередную лепту во всеобщую весёлую антропологическую суматоху, сохранявшуюся годами. О том, с какой готовностью антропологи признают свои ошибки, повествует история пилтсдаунского человека. Хоть татаро-монголом, отколовшимся от Орды и случайно переплывшим Ла-Манш не обозвали, и то радостно. Подозреваю, что у каждого уважающего себя антрополога есть собственная схема эволюции гоминидов, и вряд ли среди них есть две одинаковые.

Классная книга с впечатляющими иллюстрациями. Черепа меняются, звериные морды сменяются подобиями лиц, а ты чувствуешь себя дворянином, проходящим по галерее, украшенной портретами предков. Очень волосатых предков.

Моя любимая иллюстрация, - сравнительное сопоставление скелетов неандертальца и современного человека, - вызывает ощущение лёгонькой жути, словно прикосновение к «Чужому». Или взгляд в кривое зеркало. Не по себе как-то.
(Кстати, автор объясняет, почему не стоит клевать на рекламу и отсылать сто долларов в обмен на информацию о том, сколько неандертальских генов - два процента или два с полтиной - содержится в вашем геноме. )
Ещё две иллюстрации - те самые эволюционные древа, одно более старое, другое дополненное и обновлённое. Очень разные такие деревья.
Как в антропологии всё зыбко и неопределённо. Но интересно.