4 Допматериалы для фанатов

Много кто, при желании, порывшись на мамкиных антресолях, найдет свой древний дневничок. И нет, не тот, в который всякие Натальи Владимировны с Иринами Петровнами выставляли оценки, а другой, поверенный секретов, может даже с замочком (открываемым, впрочем, не только родным ключом, а скрепкой, стержнем или даже ногтем), которому доверялись тайны, мысли, да, собственно все. Вообще все. Сейчас из поверенного души блокнотик уже трансформировался в забавное, частично фейспалмовое чтиво. Практически невозможно спокойно читать о том, как вы ненавидите математику или какие длинные у Васька с третьего этажа роскошные ресницы, учитывая, что Васек уже года три как сидит и оценивают длину его ресниц уже совершенно другие люди. И уж точно не хочется предавать все эти откровения огласке. Может только родителей посмешить, да близкой подруге напомнить, как она пузырек с зеленкой зубами открывала. Но не более того. Если вы не Сомерсет Моэм, разумеется. Потому что Сомерсет Моэм… (сейчас будет много восторгов: Моэм и его творчество занимают особенное место в моей жизни. Именно благодаря роману «Бремя страстей человеческих» я нахожусь там, где нахожусь и занимаюсь тем, чем занимаюсь (как бы туманно это не звучало, так что написать что-либо отдающее объективностью, я написать не могу по умолчанию: только субъективное мнение, только хардкор.) …гений и может себе позволить публиковать даже такую дичь. Тем более, что дичи там чуть-чуть, буквально несколько годков юношеского максимализма, сетований на «тупых девок», высокомерного метания крупиц истины пред ничего не понимающим миром и упивания этой самой непонятостью (Адриан Моул, честное слово). А дальше Сомми (или как там его кореша на районе называли?) взрослеет, дозревает до человека разумного, ироничного, мудрого и выдает такие сентенции, что будь у меня цитатник – непременно выписала в него и заучила бы, честное слово:

Нет более глупого способа возвеличивать страдания, чем утверждать, что они облагораживают человека. В основе такого подхода лежит необходимость оправдывать муки с точки зрения христианства. Однако всякая боль есть не что иное, как посылаемый нервами сигнал о том, что организм попал в пагубные для него обстоятельства; с тем же успехом можно было бы утверждать, что сигнал об опасности облагораживает поезд. Одно лишь внимательное наблюдение над окружающей действительностью убедительно показывает, что в большинстве случаев страдания отнюдь не возвышают человека, а наоборот, низводят его до звероподобного состояния. Примером тому могут служить тяжелые больные: физические муки превращают их в сосредоточенных лишь на себе эгоистов, капризных, нетерпеливых, мелочных и жадных; я без запинки готов перечислить с десяток мелких пороков, порожденных страданиями, но не припомню ни единой добродетели. Нищета — тоже мучение. Я близко знавал людей, тяжко страдавших в тисках беспросветной нужды, которая тем горше, если беднякам приходится жить среди людей побогаче; бедняки тогда становятся алчными и подлыми, бесчестными и лживыми. Учатся прибегать к всевозможным отвратительным уловкам. Обладай они некоторыми средствами, это были бы достойные люди, но, замученные нищетою, они утрачивают всякое представление о порядочности.

Но в этой книге вы найдете не только философские измышления и нравоучительные сентенции (все-таки автор самую малость резонер), отдельные плюшки – моменты, не включенные в книги, наброски персонажей, локаций, ситуаций – такая же услада фанату, как дополнительные материалы в коллекционном издании. И да, любители остренького (жареного, соленого, перченого), вы будете разочарованы: очень мало личных моментов, если жаждете смачных подробностей, например, об отношениях Моэма и его молоденького секретаря – вам не сюда, а куда-то в другое место (куда – не знаю), И еще один приятный бонус (меня послушать, так только из них произведение состоит, хотя, по сути, так и есть: «Записные книжки» - приятный бонус к основному творчеству писателя, приниматься за них стоит, если вы ознакомились с основным пластом, иначе многое будет не понято и не замечено) – рецензии на русских коллег: Достоевского, Тургенева, Толстого, Чехова. Пусть назвать их хвалебными язык не повернется, но они остры, точны и представляют собой взгляд со стороны – то, чего частенько не хватает нашему читателю, пресытившемуся однобокостью местной критики. Интересны и впечатления Моэма о России в целом, как мне кажется, он попал в самую точку:

В жизни русских большую роль играет самоуничижение, оно им легко дается; они смиряются с унижением, потому что, унижаясь, получают ни с чем не сравнимое чувственное наслаждение.

но я фанатка, меня не слушайте.

«Записные книжки» мне понравились. Проимпонировала смелость автора, предложившего своему читателю мысли, изначально не предназначенные для печати, оттого порой наивные, порой чрезмерно усложненные, но зато искренние. Для себя я нашла там множество метких и красивых моментов, еще больше влюбилась в писателя (хотя куда уж больше). Интересно было наблюдать рост – и личностный, и профессиональный – Моэма, то как с годами меняется его мировосприятие, как к нему приходит его стиль. Но бросаться всем и каждому советовать эту книгу я как-то не тороплюсь: для того, чтобы книга показалась интересной, нужна некоторая подготовка, романов пять за спиной и интерес к творчеству автору, то есть читатель до «Записных книжек» должен добраться самостоятельно, не пользуясь подсказками, иначе незачем ему ее читать.