4 Я исповедуюсь

Спустя время о некоторых именитых книгах вновь говорят: в этот раз благодаря тому, что роман «Английский пациент» Майкла Ондатже получил в 2018 году одну из самых почётных премий – «Золотого Букера», став по итогу выбора жюри и читателей одной из самых главных книг столетия. «Этот роман забирается тебе прямо под кожу и хочет, чтобы ты возвращался к нему вновь и вновь, каждый раз преподнося новый сюрприз и восторг», - писала номинировавшая Ондатже на эту награду писательница Камилла Шамси. С ней согласились и читатели, отдавшие за книгу почти 9000 голосов, и многочисленные критики, сразу же разразившиеся статьями о заслуженной победе, и даже баронесса Хелен Кеннеди, председатель фонда Букеровской премии, заметившая, что «Английский пациент» - достойнейший победитель «Золотого Букера».

Всё начинается на заброшенной итальянской вилле в конце Второй мировой войны. Медсестра Хана ухаживает за таинственным пациентом – его тело обгорело до неузнаваемости, он не помнит своего имени, о нём известно только то, что он пострадал во время очередной боевой операции в воздухе. Английский язык безупречен, знания о расположении «своих» и «чужих» соответствуют положенным, но всё-таки есть подозрения, что пациент - не тот, кем кажется. Хане всё равно – её дело врачевать и сердечно сострадать, (да и какая разница, кто перед тобой, если война уже кончилась?), - а вот прибывший на виллу бывший вор и разведчик Караваджо словно от нечего делать ставит себе принципиальной задачей разобраться и докопаться до истины – точно ли это не предатель? Используя уколы морфия, которые разболтают кого хочешь, он начинает серию длинных сеансов, из которых постепенно узнаёт настоящую историю таинственного незнакомца. Позже к этой троице присоединится и четвёртый – случайно забредший на виллу сапёр-сикх Кип.

Структура романа многослойна и нелинейна – меняются декорации событий и голоса рассказчиков, время течёт вспять, в воспоминаниях пациента сложно отличить бред больного от реальности. Он исповедуется Караваджо, и комнату их бесед кинематографично заносит то песками пустыни Сахара, то наполняют звуки отшумевшей давно вечеринки, на которой блистала главная любовь этого загадочного незнакомца без имени. Сложно сказать, что конкретно его покалечило – понятное дело, что война, но иногда кажется, что опалила его как раз эта безумная любовь к чужой жене. Всё остальное теряет значение – друг или враг перед Караваджо, не так уж важно, потому что и самому пациенту безразлична своя судьба. Каждый новый сеанс переносит его опять в то прошлое, где он был счастлив – и это счастье нарушила вовсе не война, а сами влюблённые, которые будто не умели воспользоваться своим шансом.

Ондатже рассказывает эту историю об одиночках. Они волею судеб оказываются вместе, но всё равно решительно одиноки, каждый внутри своего собственного прошлого. Война уже, кажется, кончилась, но это только официальные сводки – на территории виллы сапёр Кип найдёт несколько замаскированных мин – горячих приветов от немцев, бросавших город. Мины – то, чем живёт молодой сикх; его практически звериное чутьё спасает жизни, мину он чувствует так, как не чувствует человека рядом с собой – в общем, налицо очередная профдеформация человека, на глазах которого не раз гибли люди. В Кипа ожидаемо влюбляется Хана. Практически вольное заточение на вилле с прикованным к кровати пациентом разбавлено компанией двух других мужчин, один из которых оказывается слишком живым и манит её к себе магнитом.

Ондатже расставляет акценты: Караваджо – старость, сикх Кип – молодость, пациент – время прошлое, но кто она сама? При подобных выписанных персонажах, роль Ханы кажется исключительно вспомогательной, а вовсе не тем «центром романа», о чём говорила активистка и борец за права женщин Камилла Шамси в своей речи на вручении «Золотого Букера», объясняя свой выбор – и это при том, что она не раз осуждала премию за минимальное количество номинантов-женщин. Пациент для Ханы - способ искупить грехи, воспоминания о собственных потерях и ошибках тянут её назад. Она не думает о будущем, погружаясь в прошлое, ей просто нужен кто-то, чтобы почувствовать себя всё-таки живой. Сильная женщина, как известно, плачет у окна, прекрасно понимая, что на вопрос «что же с нами будет дальше» временный возлюбленный не ответит. Сошедшиеся в довольно нестандартных обстоятельствах, эти люди знают, что о счастливом сожительстве говорить вряд ли реально – ты сама по себе, я сам по себе, мы много пережили поодиночке, но этого, как правило, недостаточно.

В очередной истории о том, как война меняет судьбы людей, могло бы не быть ничего особенного – но у Ондатдже всё-таки получилось. Его война не гремит боями, а проходит в условиях, когда мирные жители могли благодаря собственной наивности лишиться руки или жизни, просто войдя в собственный дом, а сапёры в нечеловеческих условиях пытались найти мину в каждом брошенном городе и в каждой деревне. Этой войне противопоставлен мир прекрасного – искусства, на которое с изумлением чужеземца взирает сапёр-индус, зачитывая строчки с корешков дорогих книг или любуясь ликом прекрасной Мадонны в церкви заминированного и брошенного города. Для сикха весь этот таинственный мир кажется чужим и родным одновременно, он восхищён красотой вокруг него – и эту красоту хотят уничтожить, испачкать и унизить, она нуждается в его защите. Он влюблён в Запад, но и разочарован в нём – за вездесущую смерть и беспощадность к Востоку, и эта его любовь, граничащая с ненавистью, неизбежно отразится на его отношениях с оставшимися на вилле людьми. Война коварна и ближе к финалу книги прогремит смертельными взрывами в Хиросиме и Нагасаки. Ондатже подводит для человека, который спасал мир от бомб, черту. Это далёкое, как кажется, событие, неожиданно расставит всех персонажей по своим местам – и станет понятно, кто выбрал жить будущим, а кто прошлым, кто не может смириться с бесконечной смертью и грязными политическими принципами, а кому просто придётся принять это как факт.