4

«Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря.
Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.»
М. Горький «Буревестник»

«Штурмфогель» с немецкого альбатрос, буревестник.
Птица, на мой взгляд, странная.
Помню, как в школе после программного «Буревестника» подумалось: а не сумасшедшая ли птичка? Вместо того, чтобы спрятаться, забиться в свою нору-гнездо или в надежную расщелину какой-нибудь скалы и переждать бурю, она бессмысленно носится над морем, явно подвергая жизнь свою смертельной опасности.
Может предгрозовое напряжение, которое, как известно, остро чувствуют животные, как-то действует на птичий мозг?
Может при этом буревестник теряет самообладание, впадает в некий экстаз-истерику, ставшую символом пролетарской отчаянной смелости…?
В любом случае эта революционная ярость, так ярко воспетая Горьким, смущала меня своей болезненностью и (или) отчаянной тупостью.
В этом смысле жирный пингвин не казался уж таким глупым…
Как все нормальные птицы - прячется в «обстоятельствах непреодолимой силы»…

Впрочем, все вышеизложенное никакого отношения к книжке не имеет.
Хорошая, крепкая и увлекательная фантазия на тему «Почему Люфтваффе потерпели поражение в Великой Отечественной войне».
Нацистское руководство авиацией и авиационной промышленностью в начале войны не осознало важности работы над реактивным двигателем и самолетом. Если бы истинное значение этого новшества, казавшегося поначалу дорогостоящим чудачеством, стало понятно гитлеровской верхушке возможно ход войны сложился бы по-другому.
«Штурмфогель» - это Ме-262 первый серийный реактивный истребитель гитлеровской Германии.

Работа над реактивным самолетом в Германии велась еще в 30-х годах.
В 1939- м впервые в воздух поднялся реактивный истребитель, собранный на предприятиях Хенкеля. Почему-то гитлеровские авиаконструкторы и промышленники смертельно затянули с развитием этого главного направления в развитии авиации. Впервые на боевое применение реактивный самолет у нацистов вылетел лишь в мае 1944 г.
Слишком поздно. Все уже было решено для гитлеровской Германии.
Но причины просчетов верхушки авиаторов рейха не в их глупости и недальновидности, а в тонкой работе нашей агентуры в рядах нацистов.
Когда «Штурмфогель» разбивается прямо во время контрольного показа руководству военно-воздушных сил и промышленности, принимается решение работу над ним приостановить.
Месершмитт на свой страх и риск тайно продолжает работу над проектом.
А поиском главного агента, филигранно мешающему, наносящему вред проекту «Штурмфогель», заняты сразу две службы: служба безопасности Люфтваффе и гестапо. Ищут его в окружении генерала Эрнста Улдетта, ищут в конструкторских бюро, среди летчиков, среди чиновников.
Читателю до последних строк книги приходится догадываться кто же он наш главный неуловимый советский агент Март (Мартынов), который так умело и хитро противостоит гитлеровской машине.

Месершмитт на опытных машинах до запуска в серию не рисовал никаких крестов и свастик.
И нашим героям-агентам в среде гитлеровских авиаторов удалось сделать все, чтобы «Штурмфогель» как можно дольше оставался без свастики.
«Буревестник» со свастикой все же взлетел за год до окончания Великой Отечественной войны, но он уже был обречен на поражение: нашу авиационную мощь уже не остановить.