3.5

Я в детстве очень сильно не любила свою фамилию, которую вечно путали, искажали и над которой только слепой не усмехнулся. Конечно, по детской своей обиде винила отца, что он подкинул мне такую подлянку из-за которой пришлось пострадать. С возрастом пришло другая мысль - а что будет с этой фамилией, когда я ее сменю? Из носителей почти никого не осталось, так что она обречена на умирание. За этой мыслью контраргументом следует вопрос - а зачем ее вообще хранить? Мы же не живем во времена, когда принадлежность к какой-то фамилии была важна, даже если ты с владетельными особами - вторая вода на киселе. И все равно как-то становится печально. Этот вопрос с фамилиями, их умиранием, угасанием родов и семей - грустный и фаталистичный.

Святослав Логинов поднял в "Свете в окошке" довольно острый для меня, как историка, вопрос - насколько долго помнят человека после смерти? Какого-нибудь Александра Сергеевича регулярно вспоминают, если не к очередной дате жизни/смерти школьные учителя и блогеры, так недовольные подневольностью школьных штудий ученики, которые в известном месте видели как "подругу дней его суровых", так и воздыхания по Керн и маленьким ножкам. Про обычных людей, прабабушек и прадедушек, память быстро испаряется, теряя еще один кусочек пазла каждый раз, как носитель знаний умирает.

Что вы помните из своей семейной истории? До скольки поколений назад сможете вспомнить хотя бы имена-фамилии своих предков? До меня, к сожалению, интерес к собственной генеалогии дошел слишком поздно. И кажется, какое вообще нам дело до того, кто были наши предки - крестьяне, дворяне, разночинцы, священники, лакеи, продавцы, поденщики, отпрыски губернаторов или представители знатной, но обнищавшей семьи, были ли раскулачены или ловким образом избежали чисток, строили ли объекты и распахивали ли целину? А ведь иногда оглядываемся назад, в прошлой истории черпаем вдохновения и аргументы для собственной позиции, на семейной истории в контексте всеобщей основываем часть своей идентичности.

Длинное получилось у меня вступление и слегка отдаленное от прочитанного произведения. На эту грустную нотку меня навело произведение, так и пропитанное этим нихилем, в который попал главный герой, умерший и обретший вторую жизнь в некоем пространстве, где существование продляется за счет капитала - монеток, которые обеспечены воспоминаниями людей, оставшихся на земле. Кто-то, достигнувший славы на нашем свете, в том мире имеет регулярный доход, предпочитая оградиться ото всех за стенами Цитадели. У кого-то есть стабильный доход, кто оставил после себя много знакомых. Кому-то же приходится вертеться или рассыпаться в пыль.

И как-то в таком контексте не так уж важно становится все, чем тешимся мы сейчас. Почти каждый из нас хочет существовать вечно и, опять же, каждый может помочь это обеспечить, нося в себе память о многих людях, с которыми каждый день водит судьба. Мир, описанный Логиновым, это альтернатива всем существующим концепциям, не свободный от несправедливости, не такой уж счастливый и безмятежный, но дающий определенную этическую составляющую. Через описания такого иного мира, послесмертного, Логинов отражает и наш с вами. Что плохо и хорошо, что добро и зло? Именно дихотомия белого и черного, святого и грешного обычно приходит на ум, когда говорим о конце жизни.

Получается, ты точно также же испарился, если здесь уже нет никого, кто бы остановился и на секунду подумал о тебе. А если раскапывают сведения спустя века, то этот образ, который создает, скажем, исследователь, ничем не лучше того призрака, что мало помнит и только что-то невнятно бормочет.

Книга производит удручающее впечатление, после которого все внутри как бы обволакивается этим нихилем, но не все же нам веселиться, не так ли?