5

Эта книга, в которой Лихачев захотел рассказать почти о всей своей жизни, об интересных моментах, важных событиях, значительных людях, с которыми он встречался на своем пути. Начинается рассказ еще с дореволюционных времен. Автор не спешит выбраться из них, с упоением вспоминая светлое детство. Лакомства, которые он пробовал, звенящую под копытами лошадей мостовую, первые трамваи, петербургский дачный отдых. Вкусы, запахи, дуновенья ветра, все кажется благословенным в те далекие времена.
Но вот они проходят, автор становится взрослым, студентом, запальчивым юношей, окутанным миров, в которым он вырос. Огромное количество философских течений, мировоззрений, книг, стихов, да еще и религия, к которой рождается благоговейный трепет. Все это загораживает от него политические особенности времени, или же позволяют относиться к ним легкомысленно. И вот одно из студенческих собраний вызывает интерес органов. Их арест был только делом времени. Странно не то, что он случился, а что он не случился раньше. И вот перед ним Соловки.
Соловки он описывает дважды. В конце книги помещены короткие заметки. Не знаю, где он делал их, там ли, после освобождения, но в них схематично записаны происходящие вокруг события. В самой же книге он не удовлетворился ими, а написал подробнее, хотя и основываясь на них. Но, может, был он и там несколько лаконичен, не описывал своей реакции на некоторые поступки знакомых, или же просто с возрастом уже сухо констатировал факты, но иной раз казалось мне, что он выдвигает какие-то претензии к тем, кто тоже сидел там вместе с ним. Быть может, я и не права, просто оставалось такое впечатление, как и позже, когда также без комментариев он печатал некоторые из фактов о блокаде. Но после нее совершенно точно было эмоциональное выгорание. Возможно, он просто не мог, в голову не приходило описать это с большим эмоциональным накалом. Но оставим это, пусть будет просто манерой письма.
На Соловках он упоминает множество имен, стремится оставить о них след. Некоторые из них уже были известны, но молодые писатели, поэты, так и канули в безвестность, не сумев раскрыть себя. Он же перечисляет, перечисляет... Этот возглавлял музей, спасал иконы под вывеской антирелигиозной пропаганды (затея не удалась, позже многие из них были уничтожены), другой рисовал замечательные картины, пейзажи. Некоторые из них удалось спасти. И прочее, прочее.
Несомненно, это очень ценные воспоминания мемуаристики. Но для непосвящённых, пожалуй, череда действий не слишком понятна. Так что мне пришлось здесь ориентироваться на художественное произведение, на "Обитель", которая создавалась явно на основе как этих, так и других воспоминаний. Разумеется, я говорю именно о хронологии фактических событий. Когда сменялось руководство, когда ужесточался режим, когда была попытка бунта, когда были массовые расстрелы. Лихачев тоже пишет о них. Но, с другой стороны, несмотря на холод, болезни, смерти, все равно остаётся впечатление, что правомерна фраза: тюрьма - мои университеты. Там было собрано такое количество интеллигенции, что общение с ними оказало большое значение на формирование его личности.
Следующим ярким фрагментом биографии я бы выделила блокаду. Он пишет о ней, не стесняясь приводить нелицеприятные факты и называть фамилии. Наверное, когда вышла эта книга, ряд моментов (такие как людоедство) ещё замалчивался.
И, наконец, отдельная глава была посвящена проработкам. Собраниям в коллективе, на которых предъявлялись обвинения выбранной жертве, а присутствующие должны были эти выступления поддержать. Часто после таких вечеров производились аресты. Надо было обладать немалым мужеством, чтобы осмелиться выступать против. Так что совсем не были детской забавой защитные речи Лихачёва, подкреплённые ссылками на Ленина и Энгельса.