— Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь, — сказал он. — Ты требуешь, чтобы я раскаялся, искупил свои провинности. Но разве ты не видишь, что я сам от них в отчаянии, и неужели я не достаточно искупил их, потеряв рассудок на неделю или десять дней? Ты хочешь слез и клятв, как когда-то? Зачем?! Ты бы им больше не поверила. Суди меня по моему будущему поведению: ты ведь видишь, я не боюсь будущего, раз я хочу остаться с тобой. Послушай, Тереза, ты ведь тоже дитя; помнишь, я часто называл тебя так, когда ты делала вид, что дуешься. Неужели ты думаешь убедить меня в том, что больше не любишь меня, когда ты только что провела здесь взаперти целый месяц, не ложилась в постель двадцать дней и двадцать ночей и почти не выходила из моей комнаты? Разве я не вижу, что твои прекрасные глаза окружены синевой, что ты умерла бы от утомления, если бы это продолжалось? Таких вещей не делают для человека, которого разлюбили.