Именно от Володи я услышал наконец то, что не давало мне покоя, когда я смотрел на наших нелегалов. А смотрел я на них с уважением, с сочувствием и, стыдясь себя, с жалостью. В лицах тамошних русских, почти всех (исключая, может быть, Володю, для которого Греция — отхожий промысел), было что-то пришибленное, напряженное, как отпечаток тяжкой болезни, которую они перебарывают на ногах. Над всеми нашими разговорами как бы висел непроизнесенный, но очевидный вопрос: а почему все так? Зачем мы тут? Что случилось? И Володя оказался единственным из моих собеседников, который попробовал сформулировать этот вопрос: "Вот на чем меня здесь клинит, так это — их порядок. Нет, не в смысле чистоты на улицах или там охраны спокойствия на улицах. Порядок вообще. Порядок жизни..."