Больше цитат
16 апреля 2024 г., 21:47
Раньше я особенно любил ее запах. Она всегда пахла свежестью — это
был запах чистого, только что из ванны, тела, запах свежего белья, запах
свежего пота, запах любви. Иногда она пользовалась духами, не знаю
какими, но это был самый свежий из всех запахов. Под этим запахом
свежести таился другой, он был тяжелее, темнее, терпче. Я часто
принюхивался к ней, будто любопытный звереныш, начинал с шеи и плеч,
которые пахли свежестью, затем вдыхал аромат свежего пота между
грудей, который смешивался с другим запахом, шедшим из-под мышек; на
животе я находил уже только тот запах, тяжелый и темный, а между ног к
нему добавлялась еще какая-то сладкая нотка, которая меня очень
возбуждала; я обнюхивал ее ноги, бедра, где тяжелый запах терялся,
подколенные впадинки, где опять легко пахло свежим потом, и ступни,
которые пахли мылом, или кожей, или усталостью. У рук и спины не было
своего запаха, они пахли ничем, и все же это был ее запах; ладони же
сохраняли запах прошедшего дня и работы — они пахли типографской
краской трамвайных билетов, металлом компостера, луком, рыбой или
жареным мясом, стиркой или утюгом. Когда она мыла руки, то эти запахи
сначала исчезали. Но мыло как бы лишь забивало их, через некоторое
время они восстанавливались, правда, становились слабее и сливались в один-единственный запах прошедшего трудового дня, наступившего
вечера, возвращения домой и домашнего уюта.
был запах чистого, только что из ванны, тела, запах свежего белья, запах
свежего пота, запах любви. Иногда она пользовалась духами, не знаю
какими, но это был самый свежий из всех запахов. Под этим запахом
свежести таился другой, он был тяжелее, темнее, терпче. Я часто
принюхивался к ней, будто любопытный звереныш, начинал с шеи и плеч,
которые пахли свежестью, затем вдыхал аромат свежего пота между
грудей, который смешивался с другим запахом, шедшим из-под мышек; на
животе я находил уже только тот запах, тяжелый и темный, а между ног к
нему добавлялась еще какая-то сладкая нотка, которая меня очень
возбуждала; я обнюхивал ее ноги, бедра, где тяжелый запах терялся,
подколенные впадинки, где опять легко пахло свежим потом, и ступни,
которые пахли мылом, или кожей, или усталостью. У рук и спины не было
своего запаха, они пахли ничем, и все же это был ее запах; ладони же
сохраняли запах прошедшего дня и работы — они пахли типографской
краской трамвайных билетов, металлом компостера, луком, рыбой или
жареным мясом, стиркой или утюгом. Когда она мыла руки, то эти запахи
сначала исчезали. Но мыло как бы лишь забивало их, через некоторое
время они восстанавливались, правда, становились слабее и сливались в один-единственный запах прошедшего трудового дня, наступившего
вечера, возвращения домой и домашнего уюта.
