— У Федуленка одних самоваров было два или три.
— А тебе кто мешал самовары-то заводить? Федуленок вон и по большим праздникам вставал с первыми петухами. Ты сам себя бедняком объявил, а пока досыта не выспишься, тебя из избы калачом не выманишь.
— А что, я не двужильный.
— Ну, а Федуленок двужильный?
— Жадный.
— Работящий. Скуповат был, верно. Когда земля после революции стала по едокам, ты и свои полосы залужил. А он вон две подсеки вырубил, на карачках выползал.
— Жадность одна.
— Трудился мужик, землю обласкивал, а вы с Табаковым его под корень.
— Ладно и сделали. Тебя бы надо с ним заодно, ты контра была, контра и есть, все время против власти.
— Ты сам контра-то, это вы с Табаковым власть только и похабили. Ты за ее палец о палец не колонул, а Федуленок за ее воевал с Колчаком. Чья она, выходит?
— Не твоя.
— Чья?
— А бедняков.
— Вот опять за рыбу деньги. Я против бедняков хоть слово сказал, которые работали? Ведь оне, бедняки-то, которые работали, сами при новой власти из нужды выходили. А вы с Табаковым дела себе искали. Выходить им не давали. А которые не работали, дак оне и сейчас бедняки вроде тебя, ежели на должность не вышли.