– Третий волхв дарует тебе мирру!
Разве ему не надлежит хранить молчание? Во всяком случае, он единственный из волхвов, нарушивший благостную тишину. Учитель-суфлер, грудью вперед подавшись из своей будки, хватается за голову. Я боюсь смотреть на Натали и ее родителей – последнее слово Марк произнес столь раскатисто, что оно превратилось в какой-то демонический рев. Пока эхо витийствует и бьется о стенки моей несчастной головы, Марк кланяется – низко, по-шутовски.
И горшок – не могу понять, намеренно ли, или опальный волхв просто запутался в складках собственной робы, – вылетает у него из рук.
Мария и Иосиф подпрыгивают, пытаясь поймать дар. Мало того что у них это не выходит – так еще и Мария выпускает из рук младенца. Кукла и горшок бьются о подмостки – звук удара дополняет какое-то странное эхо, на поверку оказывающееся шлепком ладони суфлера по собственной лысине. Что ж, по крайней мере, горшок не разбился. Мария спешно поднимает младенца, держит на вытянутых руках… и тут ее рот складывается в изумленную заглавную О.
Верхняя часть пеленок подозрительно провисла, и я, сообразив, в чем дело, раньше многих, предугадываю ее испуганный вскрик:
– Где его ГОЛОВА?!
Женщина в первом ряду вскакивает, будто завидев крысу. Из-под сиденья она извлекает злосчастную кукольную голову и идет к сцене. Учитель-суфлер покидает будку, но Марк опережает его. Бросившись к краю сцены, он протягивает сложенные чашечкой руки. Возможно, уверенность его движений убеждает женщину – или, может, ее подкупает его широкая и искренняя улыбка. Так или иначе, она бросает ему голову – под шокированные охи и ахи, перемежающиеся кое-где еле сдерживаемым смехом. Марк, вкладывая в каждое движение недетскую торжественность, чинит священное дитя – голова встает на место со щелчком скорее костяным, нежели пластмассовым. Преклоняя колени, он вручает его Марии, и та жалуется полушепотом:
– У него голова задом наперед!
– Так поверни ее, господи! – с неподдельным трагизмом в голосе восклицает маленький Иосиф, тут же теряя остаток самообладания. Выхватив первенца, он сворачивает ему шею, окончательно ставя голову на место, и возвращает его матери. Боль учителя-суфлера, попеременно хватающегося то за голову, то за сердце, можно ощутить почти на физическом уровне.