Мастер Титко, услышав наши шаги, приподнял голову. Половина лица его все еще оставалась человеческой, другая заросла грубой черной шерстью, и глаз на этой половине был желтый, с вертикальным зрачком, злой, горящий ненавистью. Вместо ног из-под разорванной клювами воронья куртки торчали какие-то ребристые, покрытые короткой шерстью отростки. Его личина расползалась, и зрелище было столь же неприятным и отталкивающим, как и запах серы и гнилого мусора, распространяющийся от беса.
— Думал сбежать от меня с помощью воронов, мастер Титко? Не выйдет, — сказал брат Курвус.
Тот в ответ произнес грязное ругательство, дернулся, но словно прилип к земле.
— Эвон как тебя припечатали мои братья.
— Теперь их будут жрать черви!
— Всего лишь их тела. Они-то уже в раю, а тебе не светит даже ад.
— Ты обещал! — взвыл бес.
— Вернуть туда, откуда тебя и призвали, если поможешь нам и найдешь нечисть, сосущую кровь. Но мне кажется, ты сделал нечто иное. Скажи на милость, как Феломиченцо и Пульо могли умереть?
— Он был силен. Сильнее их!
— Не думаю, что настолько сильнее. Мне кажется, что ты приложил к этому свою нечистую руку.
Титко зашипел, задергался, брызжа смрадной слюной, начал извиваться, а затем, понимая, что все бесполезно, глумливо рассмеялся:
— Я предупредит его, когда они устроили ловушку. И он выпотрошил их, как поросят. Я слышал их жалкие визги и мольбы даже отсюда!
Я покачал головой. Каликвецы допустили ошибку, воспользовавшись помощью этой гадины. Никто лучше нечисти не чует кровь. С таким помощником поиск колдуна значительно облегчается. Но вот риски возрастают. Потому что ни один бес, как бы его ни обуздывали, не будет добр к человеку и, если найдет возможность, навредит ему и погубит. Монахи ошиблись и поплатились за то, что связались с таким помощником.
— Но, как вижу, вёлеф даже пальцем не пошевелил, чтобы тебя спасти.
— Вы, люди, хуже, чем мы. Что теперь, брат? — издевательски продолжала нечисть. — Будешь отчитку[14] проводить за то, что я плохо поступил. Я раскаиваюсь. Правда.
Он заржал, и господин Хюбер, глядевший на выходца из ада с нескрываемым отвращением, перекрестился так, что бес дернулся и обложил его ругательствами.