Деятельность неофициальных групп советских школьников была вариантом альтернативной социализации, удовлетворявшим и желание осознанного и независимого общественного действия, и игровые интенции юношей и девушек. Однако официальная советская социальность не просто не давала возможности развиться подобным начинаниям, но пресекала их на корню.

Таким образом, советские граждане еще в школьном возрасте сталкивались с проявлениями государственной политики, которую Алексей Левинсон определил как социоцид, – «непрекращавшиеся поиски и вытравливание любых ростков спонтанной социальности на уровне выше первичного» (семьи или круга близких друзей). Эти репрессии, по мнению социолога, и стали самой значительной коллективной травмой в истории советского общества и привели к «зиянию на месте гражданского общества… Глубокий страх оказаться членом “организации” и тем самым – врагом государства, превратившийся в род социальной привычки, удерживает рядового россиянина от идеи объединяться с кем-то другим, кроме членов своей первичной группы».