В отличие от принятого у антропологов и медиков мнения, что человеческий желудок состоит из одной ёмкости, я убеждён, что, как и у большинства жвачных, в частности, у коровы, он у нас четырехкамерный.
Сегодня, будто летом на пастбище, мы с неимоверной жадностью, без разбора и устали хватаем все, до чего можем дотянуться, и всем, чем можем хватать: глазами, ушами, ртом, носом, руками – и запихиваем, заталкиваем в свою утробу (это настоящее), а на закате, когда день, слава Богу, на исходе, отрыгиваем из рубца опять в рот то, что нарвали на лугу, весь этот внешний мир, данный нам в ощущениях. Теперь он уже наш, родной, он смочен нашей собственной слюной, согрет нашим собственным нутряным теплом, и вот, в тишине и уединении хлева мы начинаем по второму кругу, только на сей раз вдумчиво и без спешки, с тщанием и тактом, жевать жвачку (это уже прошлое), веря, что однажды сумеем переварить её и усвоить.