Догнали его скоро: за последним поворотом, где начинались покрытые снегом поля. Кристофер спешился и замер, глядя вперед – туда, где на пригорке… не было замка Кирами. Ровная площадка, покрытая черной золой. От этой страшной картины, от осознания у Отравы пересохло в горле. В их сторону спешили несколько крестьян в телогрейках, но их Кристофер не видел. Не отрывая взгляда от неуместной прогалины, зияющей темным пятном посреди белых полей, Кристофер упал на колени.
[...]
Лю покачнулся. Нанья застыла, прижав ладони к лицу. Крестьяне начали взволнованно перешептываться – они не были жестокими людьми, не улавливающими тяжесть момента, но им нужны были хоть какие-то ответы:
– Господин, – тихо позвал другой. – Земля-то твоя… можно ли по весне засевать?
И другой тут же подхватил:
– Мы скорбим вместе с тобой, господин… Похоронили прах твоих родных – они были слишком стары, сразу в прах обратились… Но мы похоронили… чтобы место памяти было! Но ведь и мы по миру пойдем, если не разрешишь…
Кристофер не обернулся. Отраве пришлось отвечать за всех, она и сама не знала, откуда взялась сила в голосе:
– Весной поля засевайте. Урожай продавать придется пока самим, но торговцы этот путь знают – придут и сюда. Но помните, что это земля Кирами! Так торговцам и говорите, тогда они не станут занижать цену. Изберите себе главу – с него господин потом и спросит, и вознаградит. А замок… замок будет построен снова.