В его музыке была какая-то особая красота, и строгость. И сила. Кешка и не подозревал, что в таком хрупком инструменте может жить такой сильный звук!

И сразу же — тонкость и нежность. И — тепло. Кешке вдруг стало обидно, что он не может понимать музыку так, как, например, Тигр или Таня. Ведь там, наверное, что-то такое, такое…

Вот человек — водит смычком по струнам, и пальцами ещё что-то там нажимает. И всё. И это — всю жизнь! Всю свою жизнь человек водит смычком по струнам. И ничего ему больше не нужно! Неужели можно так жить — одной красотой? Особенной, невысказанной красотой? И нежностью, и силой. Словами не скажешь, а вот так — можно…