ФРАНЦ: У Кармы высоки планки, но на животном уровне. Она не думает, она делает. She has sex with her partner. Sometimes, when he’s impossibly good, she makes love. Ada rapes creatures. In style and grace. Мне, Оливия, нравятся девочки, согласные лишь на божество. Если ты не бог, то с Адой ты отсосешь, и не так – чуть-чуть, стряхнули, забыли – Адочка ломает людей. Крохотный людоед – уже это одно... ммм... challenge. Карма, что танцует для тебя, умопомрачительно просто танцует, подчеркивает – тебе только, потому что животно тебя хочет, чутьем каким-то угадывая, как собака хозяина, что – да, тебе только.Такая Карма – приятно. Другое совсем, с мачты спускаясь, ободранный весь, с невесомостью в позвоночнике, тельце чувствовать жадное до божественности твоей, до невесомости. И осознанно жадное, каждым выдохом говорящее – отныне тебе только и о тебе, потому что ты бог, ты тот, кто с щитом, а не на щите. Ада – сфинкс, и не тот – «Эдип, молодец, разгадал загадки, возьми конфетку, а я подумаю – тебя сейчас сожрать или до ужина по голове погладить», это сфинкс, голову наклонивший – «смилуйся, светило, безгранична воля твоя, только что мир наклонил,и меня – бери». Сфинкс котенком послушным в ладонь уткнувшийся. Это, Оливия, дело.