Цитаты из книг — Франц Вертфоллен

Я больше не верю — и никогда, значит, глубоко не верил — в войну, смерти, победы, поражения, людей... Я верю в изящество и уродство. Звонкость дамасской стали или слизь человеческой бесполезности. В сияющую чистоту клинка или грязь в словах, делах, мыслях — всём, что бы ни делало крошечное завистливое убожество. И я верю…

Любовь к человеку, не к собственным от него ожиданиям, не к своим страхам в его лице, не к своим планам на будущее и спокойную старость, а именно к человеку – редка невероятно. И ярлыков на себе не терпит. Бывают мамы, которые любят детей, бывают дети, которые действительно любят родителей, а не свои комфортные ощущения…

BELLE: Вы очень странный молодой человек. ФРАНЦ: Я – странен, вы – прекрасны, что еще нужно для счастья?

Люди не слышат друг друга. Способность слушать и та – редка. Но есть еще более тонкая вещь – умение слышать. Вот слово «море». Простое понятие, казалось бы. Это не такая абстракция, как «честь», «доверие», «трудолюбие» или «верность», под коими каждый видит что-то своё. А теперь представьте - до каких конфликтов могут…

Не умозаключения побуждают вас к действию, а эмоции. И какую бы истину вам не открывали, пока вы ее не проживете, она останется пустым набором символов и нот.

Сегодня все, просто повально все страдают от "заниженной самооценки". Представители каких-нибудь других цивилизаций, перелопатив весь современный информационный хлам человечества, запросто посчитают, что эта дрянь зло*бучее, чем СПИД, рак, голод и перхоть из реклам вместе взятые. А спроси человека, почему он считает, что…

Читать, господа — не глазами по строчкам, и не "на вкус и на цвет", "каждый видит свое"... читать — это себя структурировать, каждая книга стоящая — это операция хирургическая над собой.

Любой прогресс, будь он хоть три тысячи раз техническим, начинается с мечты, с воображения. И с передачи этой мечты массе.

ЖОСЕЛИН: Простите, я, наверное, не расслышала имя. ФРАНЦ: Франц. ЖОСЕЛИН: Очень приятно. Это Саша, русское сокращение от Александра. Русское сокращение вымученно улыбнулось.

Вот за что я люблю историю – нет такого короля, чья жизнь бы тебя чему-нибудь не научила. Так, в моменты усталости послушаешь про битву при Азенкуре, например, и отпускает. Или вот – Ода Нобунага. Чингис Хан. Чингис Хан как-то особенно, знаешь, он ведь взял титул Рамзеса, Кира и Дария – потрясатель вселенной.…

"Я: Ты не любишь зеркала? ФРАНЦ: Ненавижу. Вот так, оказывается. Я: Почему? ФРАНЦ: Они… очень о времени. Я: Ты постареть боишься? Глаза вскинул. ФРАНЦ: Они очень о том, что так и не сделал. Я: Зеркала? ФРАНЦ: Да. Я: То есть, ты переживаешь, что чего-то не успеваешь? Или не успеешь? В упор посмотрел. ФРАНЦ: Я опасаюсь, что…

Люблю преданность сфинксов. По скандинавским легендам, по китайским, забавно, тоже – хульдры и лисы влюбляются только раз. И только в богов, но это такая любовь. No pressure in the world could break it, not even God himself. И они делают – не болтают, не чахнут, не страдают, но делают. И сфинксы бесстрашны, даже умирая от…

Нет в природе «хорошо» и «плохо», есть работает и не работает. Эффективно/неэффективно. То, что неэффективно, отмирает.

Соблазны – величайшая вещь, и соблазнам надо уступать, потому что каждый соблазн – учит. Прежде чем разучиться вовлечению, надо быть вовлеченным, а никто из людей не способен. Пусть будет «Я». И пусть оно живет так ярко, как ему позволит его глубина. Наполненно. И дай бог, чтоб бесстрашно.

Но и красота – бриллиантиками в волосах остается. Момент тот с мальчиком и Лили его на Бугатти. Он ведь так и будет сиять. И не на века, до конца самого. Даже когда все мы пыль, даже когда не будет никаких жалких человечишек, чтоб друг другу этот момент рассказать, он все равно останется. И все равно – бриллиантом.