Адам почувствовал привычную боль. Не зависть, а просто стремление. Когда-нибудь у него тоже будет столько денег, что он сможет устроить себе такое место. Место, которое снаружи казалось таким же, каким он сам казался изнутри.
Чуть слышный внутренний голос поинтересовался, уверен ли он, что хоть когда-нибудь будет обладать таким внутренним величием – вдруг оно дается только по праву рождения? Ганси был таким, какой он есть, потому что купался в деньгах с самого рождения, подобно тому, как виртуоза сажают за пианино, едва он научится сидеть. Адам, пришелец со стороны, самозванец, все еще боролся с прилипчивым акцентом Генриетты и хранил мелочь в банке из-под мюсли, которую держал под кроватью.